Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

де Кок Анри

В одно из своих свиданий с Фридрихом Вильгельмом, под тополями, к великому удивлению принца, Августа выразила и более свободы ума и более свободы обхождения.

Он удивился и спросил, что случилось; она подала ему руку.

– Теперь я не так краснею, близ вас, мой друг.

– Объяснитесь.

– Увы! Кто знает не пожалеете ли вы, узнав это объяснение?

– Я не понимаю вас… о чем я могу сожалеть близ вас!.. Разве только о том, что не могу провести всю жизнь с вами!..

– Так вы больше не любите Лизавету?..

– Что за вопрос!.. Я люблю вас…

– Так вы не рассердитесь, узнав, что она намеревается

быть любовницей другого?..

– О! Вовсе нет!.. Я в восхищении, что она забыла меня, потому что это забвение для вас приятно. Дорогая Августа, вы не поэтому ли улыбаетесь?.. Как вы могли полагать, что я еще думаю о Лизавете.

– Не то! Я думала, что она еще любит вас. И я считала дурным поступком замещение ее в вашем сердце.

– А кто заместил меня у Лизаветы?

– Граф Кипер… Завтра она едет с ним в Англию.

– Она едет с ним?.. Как, она бросает отца?..

– Вы удивляетесь, что любовник всего требует от женщины?

Принц молчал несколько минут; потом проговорил:

– А вы, Августа?.. если бы я сказал вам, чтобы вы были моею, – что бы вы ответили?..

Она вздрогнула; сердце у нее забилось сильнее; она достигла цели; однако она ответила:

– Если бы я ответила, что я принимаю, то более могущественный сказал бы: я запрещаю.

– Дядя?.. О, вы заблуждаетесь, Августа, я не школьник… Я сам себе господин и я докажу это…

– И навлечете на себя гнев короля. Нет, мой друг, я не могу, не должна быть причиной неприятностей.

– Что для меня эти неприятности, когда я получу за них наслаждениями!.. Августа, вы отказываетесь принять меня в вашей комнате по чувству деликатности, перед которой я преклоняюсь. Но если вы любите меня теперь, когда вы расстаетесь с сестрой, почему бы вам не жить со мной, за городом… в домике, который я найму и отделаю для вас…

– Нет!.. Нет!.. А мой бедный отец!.. Что станется с ним, когда его оставят обе дочери.

– У него есть клавесин и скрипка!.. Он даже не заметит вашего отсутствия!..

– Вы думаете? – И Августа рассмеялась против воли.

Через неделю, пока был куплен и отделан домик в Шарлотенбурге, между Потсдамом и Берлином, в один прекрасный вечер Августа, в свою очередь, бежала из отцовского дома. Происшествие это произвело замечательный скандал при дворе. Но король, против своего обыкновения остался безучастным к поступку племянника. Даже лучше. Кто-то заговорил в его присутствии о любви принца и Августы Генке:

– Молодость имеет свои права! – весело сказал Фридрих Великий.

– Ба! Ба! – подумали слышавшие эти слова. – Король потакает любовным дурачествам? Он стареет.

* * *

Совершенная правда, что счастье, которого долго желали, во сто раз дороже. Прошел уже год как Фридрих Вильгельм был счастливым любовником Августы, а ему казалось, что только накануне она отдалась ему.

Да и какая же разница с Лизаветой. Та была только красивая женщина… Августа была самая прелестная из женщин!.. Лизавета любила… Августа умела любить… Все было в ней обольщение, и обольщение постоянно новое, постоянно оригинальное… Через год поцелуй, который принц срывал с уст прелестного создания, еще имел для него всю свежесть первого поцелуя. А что за прелесть в разговоре, в котором самая грациозная веселость сменялась самой трогательной меланхолией? Принц представил Августе некоторых из своих друзей, и все

они нашли ее очаровательной. С каким умением принимала она!.. Дом ее был поставлен на такую ногу, что богатейшие вельможи Потсдама и Берлина не могли соперничать. У нее был великолепный повар – француз, расторопные лакеи, самые изящные экипажи, лучшие лошади… Ни одна женщина во всей Германии не одевалась лучше её.

Все это стоило принцу несколько дорого.

Понятно, что Фридрих Вильгельм покидал свой рай, только тогда, когда это было необходимо. Король, по-видимому, не замечал поведения своего племянника, что заставляло подозревать, что под этой личиной скрывается буря, одна из тех гроз, которые разражаются внезапно.

Однажды вечером, явившись в Потсдам, в королевский дворец, он был невольно поражен той суровостью, с какой он был принят королем.

– А! Это вы! Милостивый государь! – сказал Фридрих Великий. – Очень рад вас видеть. Мы давно уже не говорили с вами. Не угодно ли вам пожаловать в кабинет. – Дядя и племянник остались с глазу на глаз. – До каких это пор, – без всякого вступления начал первый,– вы станете злоупотреблять моим терпением и моим кошельком?.. Не думаете ли вы, что если я молчу целый год, то ничего не знаю? Знаете ли вы, сколько истрачено вами в эти двенадцать месяцев для девчонки, которую вы похитили у отца? Я знаю. Сто тысяч флоринов!.. Да!

– Дядюшка!..

– Не запирайтесь! Ваши доходы не позволяют вам подобных издержек, а потому вы наделали долгов, а так как на вашу состоятельность надежда не велика, мне представили ваши обязательства, которые я оплатил.

– Несчастные осмелились!..

– Здесь нет, милостивый государь, несчастных… есть люди, которые боятся потерять свои деньги, и глупец бросающий свои, т. е. мои за окно. Но я не намерен продолжать роль кассира… И вам самим должно стыдиться своих глупостей!.. Я оставил вам полную свободу на целый год… Этого довольно. Вам пора жениться, и я не думаю, чтобы вы намеревались отпраздновать свадьбу со своей любовницей. Вы сейчас же напишите девице Генке, чтобы она больше не рассчитывала на вас. С этим условием я забуду ваши шалости… Ну, пишите же скорей…

Фридрих указал племяннику стол, на котором лежала бумага, перо и чернильница… Молодой принц побледнел как саван.

– Я не оставлю, мадмуазель Генке, сказал он.

Король сдвинул свои густые брови.

– Вы ее не оставите! – возразил он, делая ударение на каждый слог. Довольно! Я сам постараюсь избавить вас от нее!..

– Дядюшка! – вскричал Фридрих Вильгельм, протягивая с умоляющим видом руки к старому королю.

Но тот уже удалился, приказав гренадеру, стоявшему у двери его кабинета, не выпускать принца. Пленник… вдали от своей дорогой Августы!.. Удар был слишком силен для Фридриха Вильгельма. Вся кровь прилила от сердца к мозгу… Он без чувств упал на паркет.

* * *

Августа одевалась на прогулку, когда ей доложили о бароне Бредте, офицере короля… Барон Бредт?.. Она его не знала… Что ему нужно?.. А! Быть может, посланный от принца, удержанного в Потсдаме.

– Просите! – сказала она.

Барон вошел. Человек шести футов ростом.

– Я имею честь говорить с Августой Генке?..

– Точно так.

– Не угодно ли вам будет прочесть вот это?.. – барон подал молодой девушке письмо, к которой была приложена королевская печать.