Жутко романтичные истории
Шрифт:
— У тебя вкус фуа-гра с арахисовым маслом.
— Я забыл почистить зубы.
Линли хмыкнул.
— Ох уж эти американцы! Мне нравится твой вкус, Майлз. Хочу попробовать каждый дюйм твоего тела.
И он занялся этим, заставляя Майлза задыхаться, закрывать глаза, судорожно сглатывать и лихорадочно отвечать тем же.
Предупредительность и даже своего рода вежливость Линли в постели поразила Майлза (не слишком справедливо по отношению к Палмеру). Майлзу никогда не уделяли столько внимания. На него никогда не
Не то чтобы у Майлза был неудачный сексуальный опыт. Всего пара неловких случаев. Но он ни разу не был с человеком, который пытался очаровать, соблазнить, когда оба уже голыми лежали в постели. В этом было что-то декадентское. Как бутерброды с арахисовым маслом и фуа-гра. Определенно Майлзу следовало поднять планку, если в Монреале занимаются таким сексом.
Обнаженное тело Линли было гибким и сильным, золотистым, как калифорнийское лето. Счастливый обладатель мощных ног и плеч лыжника, не говоря уже о плоском животе и крепкой заднице, он навис, опираясь на руки, над Майлзом, и его ясные голубые глаза сияли.
— В нашем распоряжении вся ночь, так кто будет первым? М-м?
— П-первым? — Майлз думал, вернее, боялся, что Линли выполнит свой долг гостеприимства и сбежит, но опять ошибся. У них впереди вся ночь.
Линли мягко рассмеялся.
— Со мной в постели все еще тот застенчивый Майлз, которого я знал?
Майлз тоже усмехнулся, потому что нет, не совсем, но Линли был полон сюрпризов, и он наслаждался каждым из них.
Вытянув руку, он взял член Линли, чувствуя, как горячая кровь бьется под шелковистой кожей. Линли резко вдохнул и откинул голову назад.
— Вот так. Мне нравится.
Майлзу тоже нравилось, и он скользнул ладонью ниже, чтобы обхватить и погладить нежные яички. Линли мурлыкнул и толкнулся в ладонь Майлза.
— М-м… Так вот как ты хочешь?
— Ты можешь трахнуть меня, — сказал наконец Майлз.
Линли поморщился.
— Очень романтично.
— Есть подходящее слово на французском?
— Полно слов и фраз. Некоторые получше, другие хуже. Faire des galipettes. Кувыркаться. Tremper le biscuit. Проткнуть бисквит…
Майлз расхохотался.
— Ты это придумал только что.
Линли усмехнулся.
— Нет. Но не отвлекайся. Так ты хочешь потрахаться?
— Я хочу трахаться и быть оттраханным.
— Ваше желание — закон…
Линли ловким движением соскользнул с кровати. Порывшись в кармане джинсов, он вытащил блестящий пакетик и бросил презерватив Майлзу.
— Запомни, на чем мы остановились.
Линли включил свет в ванной и зашел внутрь. Он вернулся через минуту с маленьким тюбиком крема Crabtree & Evelyn.
— Вербена
— Лаванда? Надеюсь, я не усну, — сказал Майлз.
Линли ухмыльнулся.
— Приложу все свои скромные усилия, чтобы не допустить этого.
Он присоединился к Майлзу на кровати, и вместе они сдвинули покрывало с одеялами в сторону, оставшись на голых простынях и подушках.
Майлз вытянулся на животе, вибрируя от поцелуев Линли, когда тот пробегался губами вдоль спины и нежно посасывал кожу, уткнувшись носом в ямочки у ягодиц, пока его пальцы, едва касаясь, подразнивали расселину.
Майлз сглотнул, но от накатившего удовольствия, а не тревоги. Земляной аромат лаванды, вербены и смазки согрел воздух, и наконец палец Линли осторожно и настойчиво проник в тело Майлза. Крем был теплым от рук Линли и слегка пощипывал нежное нутро.
— Такой тихий, — прошептал Линли. — Ты в порядке?
— Да, продолжай, — прошептал Майлз в ответ.
И Линли продолжил и довел Майлза до исступления, когда тот, тяжело дыша, уже извивался на простынях. Затем Палмер поставил его на колени и медленно, сладко вошел.
— О, Боже… — выдохнул Майлз. Линли не был экстраординарно большим, но сам момент таким и казался.
Палмер остановился в учтивой и участливой заботе, и Майлз, не выдержав, подался назад, насаживаясь на член Линли, пока его задница не прижалась к мягкому теплу паха.
Линли тут же начал двигаться, с неспешной уверенностью и полной отдачей. Майлз двигал бедрами в такт его толчкам, они скользили в едином первобытном ритме, который набирал скорость и силу, становясь безудержным.
Кровать ходила ходуном. Дыхание Линли обжигало Майлзу ухо. Теперь Палмер был тих, сосредоточен и напряжен… Майлз тоже сконцентрировался, потянулся к трепещущим, эфемерным искрам, рождающимся за закрытыми веками и пробегающим по позвоночнику, и наконец вспыхнул.
Глубокую, всепоглощающую тишину разорвало горячее, влажное, липкое, ликующее освобождение.
В объятиях друг друга они рухнули, мокрые и дрожащие, на смятые простыни, как потерпевшие кораблекрушение, выброшенные штормом на необитаемый пляж.
***
Некоторое время спустя Линли лениво спросил:
— Как так получилось, что ты меняешь свою жизнь в одиночку?
Майлз лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь легкими ласками руки Линли на своем бедре.
— Что ты имеешь в виду?
— Как… Как тебя до сих пор никто не прибрал к рукам?
Майлз фыркнул. «Прибрать к рукам» — звучит, будто он мешок фуража.
— У тебя нет парня или партнера?
— Если бы он был, разве бы мы сейчас оказались в этой ситуации?
— Прошу прощения, — сказал Линли скорее удовлетворенно, нежели извиняясь. — Просто хотел удостовериться.
— Может, следовало удостовериться до кувырканий в постели?
Возможно, это прозвучало слишком резко, потому что Линли тихо рассмеялся.