Жутко романтичные истории
Шрифт:
— Согласен. Но иногда маленькая голова думает за большую.
Не поспоришь. Кто не наступал на эти грабли? Оставалось надеяться, что только не Майлз. Однако, чем бы все не кончилось, он не будет жалеть об этой ночи.
Майлз вздохнул.
— Я из тех парней, друзья которых говорят: «У меня есть для тебя идеальная пара!» — и это всегда оканчивается катастрофой.
Линли поцокал языком. И Майлз улыбнулся.
— Катастрофа, да?
— Ну, может,
— Тебе так сложно угодить?
До этого момента Майлз считал, что как раз всем остальным трудно угодить. Но, может быть, проблема была именно в нем. А еще, вероятно, проблема — не совсем подходящее слово. Возможно, он просто всегда ждал чего-то другого, стремился к большему.
— Не сказал бы, что я привередлив. Избирателен? — задумчиво произнес Майлз.
— Разборчив, — предложил свой вариант Линли.
— Требователен.
Линли хрипло усмехнулся и вновь завладел ртом Майлза.
***
Утром они позавтракали в кафе Joe на Сент-Антуан: Линли отказался от обильного гостиничного завтрака ради восьмиминутной поездки в одну из своих любимых закусочных.
— Вынужден огорчить, но шведский стол — не мой формат, — сообщил Палмер, когда они одевались.
— Ого!
— Думаешь, я сноб.
— Первостатейный.
— Это тебя напрягает?
А правда, напрягает? Майлз задумался. Он уже знал кое-что о Линли. Помимо того, что тот был эталонным снобом, он также отличался высокомерностью, своенравностью. А еще он обожал решать проблемы, независимо от того, существовали они в реальности или в его голове. Кроме того, Линли мог быть неожиданно чутким, иногда скромным и в целом мягким. И он был потрясающ в постели. Никаких существенных изъянов.
— А тебя напрягает, что меня не напрягает?
— Нет. Абсолютно.
Майлз пожал плечами.
— Ну тогда вот мой ответ.
После завтрака Линли планировал отправиться в свою галерею, так что Майлз сунул в рюкзак альбом для набросков. У него была назначена встреча с месье Тибо, но только на вторую половину дня, поэтому он решил провести утро в разведке территории.
Взглянув на Майлза, Линли открыл было рот, но промолчал.
Конечно, за яйцами Бенедикт с ветчиной он все же поднял болезненную тему.
— Я хотел бы посмотреть твои работы, — сказал он.
Майлз хмыкнул.
— Нет, не хочешь.
— Я серьезно.
— Я тоже. Нет.
Линли хмурился, помешивая кофе в своей чашке.
— Когда ты пришел ко мне в галерею… До того, как начал преподавать…
— Все в порядке, — прервал его Майлз. Он не желал снова слышать об искрах и новизне взгляда. Меньше всего ему хотелось наблюдать, как Линли разрушает его уверенность в себе или желание творить. Он не мог допустить, чтобы этот яркий и многообещающий день был омрачен напоминанием, что Палмер — полнейший мудак.
Но Линли продолжал
— Тогда я был начинающим галеристом. Слишком зеленым и юным, чтобы доверять своему чутью. Я боялся ошибиться.
— М-м-м…
— Первый успех вскружил мне голову. Слишком сильно. Более того… Я боялся пробовать новое. Мне казалось, что моя репутация основана на нескольких удачных находках.
— Синдром самозванца, — подсказал Майлз. Он поверить не мог, что Линли вообще способен чувствовать неуверенность.
— Судя по всему. Так что когда ты появился…
— Нет необходимости обсуждать это. Я бы не хотел.
Линли замолчал. Майлз пил чай, чувствуя себя неловко под изучающим взглядом. Он не хотел ссориться из-за этой истории, но почему Линли просто обо всем не забудет?
Спустя какое-то время Линли сказал с несвойственной ему робостью:
— Думаю, чтобы расчистить путь для будущего, нам стоит разобраться с прошлым.
— А есть ли у нас будущее? — настороженно спросил Майлз.
— Да. Я надеюсь. — Он скривился. — Наверное, слишком скоропалительный вывод?
— Что ж, я думаю, мне хотелось бы посмотреть, как будут разворачиваться события. — Майлз испытывал гордость за себя: ему удалось сказать это таким спокойным тоном, пока сердце вытанцовывало чечетку, как в каком-нибудь любимом мюзикле Маргаритки.
Линли с серьезностью кивнул.
— Итак. Когда ты появился на пороге моей галереи со своими картинами, они…
— Тебе не понравились.
— Нет, как раз наоборот. Но мне показалось, что они не станут чем-то большим, только крепкими середнячками. Ты был сыном самой близкой подруги моей матери, застенчивым малышом.
— Когда мы с мамой приехали к вам в последний раз, мне было шестнадцать.
— А тогда ты был застенчивым подростком, который сбегал из комнаты, стоило мне появиться на пороге. Я знал тебя с детства и не подозревал, что ты пишешь. Казалось невозможным, что…
— Что во мне есть искра.
— Что?
— Вот что ты мне сказал тогда.
Линли застонал.
— О, Господи. Каким засранцем я был.
Это было сказано с такой искренностью, что Майлз расхохотался.
— Я плохо помню твои работы. И это правда. По-моему, мне тогда показалось, что в них есть потенциал, но им не хватало… Зрелости.
Майлз пожал плечами.
— Я был молод.
— Да. Более того, все выглядело так, будто ты хочешь, чтобы я принял за тебя важное решение. Решение, которое повлияет на всю твою жизнь. Зарабатывать на кусок хлеба живописью нелегко. А на деле чертовски трудно.
Майлз никогда не задумывался об этом.
— Когда я посмотрел в твои глаза и увидел, как много значит для тебя мое мнение… — Линли покачал головой. — Но я подумал тогда, что если ты серьезно настроен и видишь в этом свое будущее, ты просто не сдашься после моих слов.