Золотой ребенок Тосканы

Боуэн Риз

Он выразительно пожал плечами:

— Завтра суббота, верно? Он вполне может приехать завтра, а может и в понедельник. Посмотрим.

Я пыталась успокоить себя: подождать всего пару дней — это не так уж и страшно, кроме того, рядом с Паолой я буду в безопасности. Затем моя рука нащупала взятую с собой сумочку. А если и правда кто-то видел, как Джанни проталкивает конверт через решетку? На что они готовы пойти, чтобы забрать его у меня? «Надо было запечатать конверт и оставить в своей комнате», — подумала я. Но потом поняла, что никто не сможет войти туда, разве что им удастся сломать тяжелую дверь.

Вслед за Паолой я вышла под ослепительное солнце.

— Все кончено, слава

Мадонне, — облегченно вздохнула она. — Теперь у нас есть дела поважнее. Нам надо пойти в мясную лавку и купить немного телятины на ужин. Ты любишь телятину?

— Честно сказать, никогда ее не пробовала, — ответила я, даже не понимая, что означает это слово.

— Что ты ешь в Англии? — спросила Паола. — Одну жареную говядину?

— Нет, мы едим баранину, сосиски, рыбу. И картошку. Одну сплошную картошку вместо пасты.

Она посмотрела на меня сочувственно.

— Видно, поэтому ты вся — прямо кожа да кости. Тебе бы остаться тут подольше, чтобы я успела тебя подкормить. Кто же захочет жениться на такой худышке?

— Я не всегда была скелетом. Просто долго болела в этом году.

— Ах, вот почему ты выглядишь как ходячая мумия! Оставайся с нами, моя дорогая, и увидишь, что солнце и хорошая еда сотворят с тобой чудо.

Это было очень заманчивое предложение. Могла ли я придумать что-нибудь получше, чем остаться с Паолой под ее материнской опекой и учиться готовить? Если, конечно, попытаться забыть об убитом человеке, чья смерть была связана с моим появлением в Сан-Сальваторе. Он написал, что знал правду о Софии. Могло ли это означать, что кто-то еще в деревне тоже знал правду, но не хотел, чтобы она вылилась наружу? Я окинула взглядом площадь. Она опустела. Лишь несколько домохозяек обходили лавочки с корзинами, висящими на локте, да маленькие дети гоняли голубей, которые испуганно взлетали, делали в воздухе круг и снова опускались на мостовую.

На церковной башне зазвонил колокол. Я думала, что он просто пробьет часы, но звон продолжался. Паола перекрестилась.

— Ангелюс [41] . Значит, уже полдень. Идем, надо поспешить, пока магазины не закрылись на сиесту. Мясник, лентяй этакий, не откроет лавку самое малое до четырех часов. — И она бодро двинулась по улице.

Мне пришлось едва ли не бежать, чтобы поспевать за ней.

Мы купили несколько бледно-розовых маленьких отбивных из мяса, которое, по моим предположениям, и было той самой телятиной. Затем в соседней колбасной лавочке она выбрала несколько палок салями из сотен, разложенных на полках, и кусок белого сыра.

41

 Католическая молитва, читаемая три раза в день, включая полдень, часто сопровождается колокольным звоном. Кратко названа по первому слову.

— Теперь можно пойти домой и поесть, — заявила Паола, удовлетворенно кивнув, — а потом поможешь мне фаршировать цветки цукини.

Мы вернулись на ферму.

— Сначала соберем цветки, а потом начиним их, — распорядилась она.

— Я зайду к себе, положу сумочку и приду помогать. — Взяв ключ, я прошла через огород к своему маленькому дому.

Дверь была заперта и не тронута. Я вздохнула с облегчением и, войдя внутрь, удостоверилась, что все три вещицы находятся в моей туфельке. Я оставила сумочку в доме и заперла дверь. Посмотрев на окно, я заметила отпечаток большого ботинка на мягкой земле под ним. Был ли он там сегодня утром?

Мне показалось, что нет, но я не была уверена, что вообще обратила бы на него внимание

до происшествия. Может, это след Джанни, оставшийся с прошлой ночи? Но я вспомнила, что он был довольно прилично одет: голубая рубашка с расстегнутым воротом и узкие черные брюки. И никаких крестьянских или рабочих сапог. Это означало, что кто-то пытался заглянуть в это окно, пока нас не было.

Глава 21

ХЬЮГО

Декабрь 1944 года

Нога Хьюго постепенно заживала. Он еще не мог толком наступать на нее, но, по крайней мере, дергающая боль исчезла и температура больше не повышалась.

Утром он заставил себя встать и попрактиковаться в ходьбе с палкой. Солнце проникало сквозь разбитую каменную кладку, но когда он вышел наружу, то остановился и невольно ахнул, пораженный. Мир под его ногами лежал в море белого тумана. Над этим маревом высились только верхушка церковной колокольни и гребни других холмов вдалеке. Идеальный момент, как ему показалось, чтобы попытаться осмотреться — можно не сомневаться, что его нельзя увидеть снизу.

Земля замерзла, и Хьюго двигался осторожно, неуклюже хромая вокруг разрушенных построек в поисках чего-нибудь полезного. Он нашел кастрюлю, еще одну ложку и, к своему удовольствию, консервную банку с неизвестным содержимым. Он не мог понять, что в ней, потому что этикетка истлела, но находка побудила его продолжить поиски. Положив найденное в карман куртки, Хьюго поковылял дальше.

Он заметил ботинок, торчащий из-под куска разрушенной каменной кладки. Рядом может оказаться второй — выйдет пара. София могла бы их продать. Он напряг все свои силы, пытаясь отодвинуть обломок стены в сторону, а затем в ужасе отшатнулся: второй ботинок был все еще надет на ногу мертвого солдата. Он и забыл, что союзники бомбили находящиеся здесь немецкие пушки, а значит, под обломками наверняка похоронены и другие тела. Осознание этого погасило тот почти детский азарт, который он чувствовал, совершая свои маленькие открытия.

Хьюго принес новообретенные сокровища в свое логово и принялся сооружать ловушку для ловли голубей. Его план был достаточно прост: нужна палка, чтобы приподнять с одной стороны ящик, который он вытащил из-под обломков. К ней он привяжет кусок парашютной стропы. Когда голубь зайдет под ящик, чтобы склевать насыпанные крошки, останется только дернуть за веревку: палка выскочит — и ящик накроет птицу.

Он отрезал стропу от парашюта, а затем, держа нож в руке, вспомнил, что София мечтала о куске шелка, чтобы сшить белье. Она принесла ему постельные принадлежности, и парашют был ему больше не нужен, поэтому Хьюго разрезал его на пригодные для употребления отрезки ткани. Мысль о том, как обрадуется София подарку, вызвала на лице Хьюго улыбку.

Он установил ловушку, высыпал на землю засохшие крошки хлеба и спрятался в своем убежище. Теперь оставалось только ждать. Утро миновало. Хьюго старался не шевелиться. Дважды прилетал голубь и даже садился на балку рядом, но потом улетал. Наконец он приземлился рядом с ловушкой и вразвалку двинулся вперед, тихо воркуя.

Хьюго залюбовался было тем, как переливались перья голубя, но выкинул эти мысли из головы. Жаль убивать птицу, но Софии нужно мясо, а он мог его добыть. Голубь зашел под ящик и начал клевать крошки. В этот момент Хьюго дернул веревку. Палка вылетела. Ящик с грохотом ударился о землю, поймав голубя. Ловушка сработала именно так, как и предполагалось.