Золотой век
Шрифт:
— Вот как… для меня… этого, добрый молодец, я не знала, не видела…
— Иссушила ты меня…
— Поди жь ты, иссушила парня… А ведь сухоты твоей, Мишуха, что-то не видно, от жиру лопнуть хочешь…
— Тебе смешно, девонька… А мне-то каково?
— Кажись, и ты не плачешь, парень.
— Может, и плачу… Только слез моих никто не видит…
— Ну, уж это врешь, Мишуха, не такой ты парень, чтобы плакать…
— Вот и не вру…
— Полюбил меня, что ли!
— Сама, чай, видишь…
—
— Известно…
— Ну, так знай, парень, и я тебя люблю…
— Танюша, голубка моя, — обрадовался Мишуха Труба и приготовился обнять свою возлюбленную.
— Постой, постой… прежде выслушай, — проговорила молодая девушка, отстраняя Мишуху.
— Да что слушать-то? Любишь ты меня, ведь так ты сказала!
— Любить люблю, а под венец с тобой только тогда пойду, когда наша княжна-голубушка Наталья Платоновна пойдет под венец со своим милым дружком, с молодым офицером Серебряковым. Их свадьба нонче, а наша завтра. Это мой последний тебе сказ… Понял?
— Ох, понял!.. Офицер Серебряков, сказывают, опять пропал куда-то, — упавшим голосом промолвил молодой парень.
Этот разговор или любовное объяснение произошло по приезде князя Полянского из Петербурга, когда стало известно дворовым, что офицер Серебряков неизвестно куда скрылся, исчез.
— А ты, Мишка, на розыски мастер, отыщи жениха княжне… отыщешь — и я твоя…
— Легко сказать, а где его отыщешь?
— Постарайся.
— И рад бы, да не знаю, как приняться.
— Любовь ко мне научит, покажет тебе.
— Ну и девка же ты. А если Сергея Дмитриевича нет в живых?
— Ну, тогда иное дело. Докажешь, что он умер, поплачем, погорюем, а там и за свадьбу примемся.
— А не лучше ли, Танюша, нам прежде свадьбу справить, — робко предложил влюбленный парень.
— И не говори, не бывать тому, — обрезала его бойкая Татьяна.
— Стало быть, надо на розыски пуститься вперед, а там и под венец?
— Уж я, кажись, о том тебе сказала. От своих слов я не отступлюсь.
— Нынче же у князя буду на розыски проситься. От тебя к князю пойду.
— Просись, парень, просись. Вернешься, в ту пору и я готова буду с тобой идти под честный венец.
На другой день после этого разговора Мишуха Труба выехал на подводе из княжеских ворот.
Красавица Таня провожала его, глаза у ней были заплаканы.
Мишуха Труба так же, как и помещик Егор Пустошкин, дал себе слово разыскать Серебрякова живым или мертвым.
XII
Князь Платон Алексеевич, отправляя своего дворового Мишуху Трубу на поиски Серебрякова, приказал ему прежде всего заехать в усадьбу Егора Захаровича Пустошкина.
— Помещик Пустошкин тоже будет разыскивать
Князь Полянский написал очень любезное письмо Пустошкину, в котором, между прочим, благодарил его за гостеприимство, просил заняться розыском исчезнувшего Серебрякова; также в письме князь отдавал Мишуху Трубу в полное распоряжение Пустошкина. «Сей мой дворовый очень расторопный, верный и честный парень и притом сердечно предан Серебрякову. Такой человек может быть в задуманном вами, государь мой, честном и похвальном деле хорошим вам помощником». Также князь приглашал Егора Захаровича к себе в гости вежливо и радушно.
С таким письмом Мишуха Труба, разыскав усадьбу Пустошкина, явился к нему, изменив несколько свое намерение ехать на розыски прямо в Питер.
Помещик Пустошкин ласково принял княжеского посланного и, прочитав письмо князя Платона Алексеевича, обратился к Мишухе Трубе с таким вопросом:
— Ты тоже хочешь пуститься на розыски? Скажи, делаешь ты это по своей доброй воле?
— Так точно, господин, — ответил дворовый.
— Князь к этому тебя не неволит?
— Нет, я сам выпросился у его сиятельства на розыски.
— Ты к тому пропавшему офицеру имеешь некую привязанность, любовь…
— За господина Серебрякова я готов на все. Свою жизнь для него не пожалею, — с чувством промолвил Мишуха Труба.
— Хорошо, похвально… Князь Платон Алексеевич прав: в своем письме он назвал тебя моим помощником. Ты мне будешь не только помощник, но и советчик. Завтра я собираюсь выехать в Питер, и ты, Михайло, разумеется, поедешь со мною. В Питере мы станем наводить справки о Серебрякове, расспрашивать о нем, может, нам и-удастся напасть на его след. У меня чутье есть, да и у тебя, чай, оно тоже имеется. Я питаю надежду, что вдвоем с тобою мы дело сыскное оборудуем и господина офицера, женишка княжны Натальи Платоновны, разыщем, — почти уверенно произнес Егор Пустошкин.
Михайло Труба тоже верил в успех розысков.
Егор Захарович поторопился выездом в Питер. Его сопровождали, кроме Мишухи, еще трое верных и преданных дворовых.
Эти дворовые были из числа охотников Пустошкина и все трое обладали непомерною силою и ловкостью и притом были преданы своему господину. Пустошкин рассчитывал и на их помощь в своем предприятии.
Приехав в Петербург, Егор Захарович принялся энергично за розыски; он также прибег к помощи известных в то время сыщиков.