Золотой ворон

Сакавич Нора

Жан решил честно ответить:

– Я не знаю.

С одной стороны, были язвительные слова Рико: «Я выбью из него это», - усталые слова Кевина: «Это должно было стать предупреждением, Жан», - и тысячи осуждающих выпадов, брошенных в его адрес с сокрушительной точностью. С другой стороны, это равнодушие Нила: «Я уверен, он знает», когда Жан предупредил его спрятать Эндрю от Ичиро, небрежное отношение Троянцев к их непристойной линии и партнерство, которое каким-то образом продержалось двадцать

восемь лет в этом бессердечном мире.

Жан поковырял костяшки пальцев, размышляя о том, насколько велика разница между этими реальностями. Он знал, что удивляться было пустой тратой времени. Он был собственностью Мориямы; существовали границы, которые он не мог переступить, несмотря ни на что.

– Я бы доверил ему свою жизнь, - сказал Джереми, - но мне не приходилось сталкиваться с тем, что было у тебя, поэтому я не буду пытаться тебя переубеждать. Я знаю, тебе нужно справиться с этим самостоятельно.

Воцарившееся между ними молчание было неприятным, но спокойным, и Жан изматывающе гонял свои мысли по кругу. В конце концов, он обрел покой, только считая: Прохладный вечерний ветерок. Радуги. Открытые дороги. Друзья. Фейерверк. После паузы он добавил условное «Тренер», но это было настолько отвратительно, что ему пришлось отказаться от него. Тецудзи Морияма тоже был тренером, и Жан отказался ассоциировать Реманна и Ваймака с этим жестоким кошмаром.

Он уже сталкивался с такой же проблемой, когда пытался обозначить своих товарищей по команде, но на этот раз простого решения не было. Жан вертел эту мысль, испытывая все большее разочарование, пока случайное воспоминание не остановило его. «Мои дети»,– так Ваймак назвал Лисов, и Реманн сказал то же самое этим летом: «Теперь ты один из моих детей».

Отцы? Подумал Жан, но это было настолько неуместно, что он потянулся к дверной ручке.

– Эй, - сказал Джереми, вздрогнув от того, что костяшки пальцев Жан заскребли по двери.
– С тобой все в порядке?

– Да, - солгал Жан, глядя в окно. Он попытался заставить свои мысли подчиниться, но они отказывались отпускать его и переходить к другим предложениям. На мгновение он подумал, не спросить ли Рене о чем-нибудь, но быстро отказался от этой идеи. Этот человек был слишком уязвим, чтобы делиться с ним; ему придется разбираться с этим самому. Но много миль спустя он так и не смог придумать ничего другого.

Возможно, подумал он. В конце концов, им не обязательно было знать. И не похоже, чтобы это слово было связано с сентиментальностью. Эрве Моро позаботился об этом.

Жан осторожно перечислил еще раз, закончив словом Отцы.

От этого у него все еще нервно сжималось сердце, но Жан научился с этим жить.

Знакомые улицы отвлекли его от неприятных мыслей минутой позже, и довольно скоро Джереми подъехал к машине Лайлы. У подножия лестницы стояли двое мужчин в костюмах. Жан узнал только одно лицо, но форма была знакомой: это была та же компания, которая обеспечивала Лайле охрану, когда в доме появлялись журналисты.

– Люди ее дяди, - сказал Жан.
– Меры предосторожности или

реакция?

Джереми скорчил ему извиняющуюся гримасу.

– Ингрид все еще была на скамейке запасных, когда Лукас подбежал к тренеру, поэтому она услышала, что Зейн пошел за тобой. После того, как тренер Уайт выгнал ее со стадиона без объяснения причин, ее коллеги пришли вчера вечером, требуя доказательств того, что он жив. Они не отступят, пока не прибудет охрана. Я думаю, на этот раз они задержатся у нас всего на три или четыре дня, но, надеюсь, этого будет достаточно.

– Сколько еще ее дядя будет терпеть, как я вмешиваюсь в ее жизнь?
– Спросил Жан.

– Ты делаешь Лайлу счастливой, и это делает счастливым его, - сказал Джереми.
– Не волнуйся.

Жан забрал свои овощи по пути из машины, притворился, что не слышит, как репортеры на улице выкрикивают его имя, и последовал за Джереми вверх по лестнице. Он не был уверен, услышали ли Кэт и Лайла крики или просто узнали знакомый гул двигателя Джереми, но они ждали в холле в пижамах, когда Джереми и Жан вошли в парадную дверь. Скорбь, исказившая лицо Лайлы, когда она разглядела его новые синяки, быстро исчезла, но Кэт пересекла холл в рекордно короткие сроки.

– Когда они, наконец, остановятся?
– резко спросила она, кипя от гнева.
– Жан...

– Это не имеет значения.

– Это имеет значение, - настаивала Кэт.
– Он действительно причинил тебе боль.

Жан поставил ведро между ними, прежде чем почувствовал, как распухло его горло. Кэт послушно взяла его, но ее взгляд не дрогнул. Жан щелкнул пальцами в воздухе между ними, пока она не подняла взгляд, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Я активно работаю над тем, чтобы забыть о его существовании. Не подрывай мои попытки.
– Упрямое выражение ее лица говорило о том, что ее это не переубедило, поэтому Жан сказал: - Мы больше не будем это обсуждать. Обсуди это с Джереми, если тебе это не нравится.

Кэт недоверчиво посмотрела на Джереми, который покачал головой.

– Это ему решать, Кэт.

Кислое выражение лица Кэт говорило о том, что они еще поспорят, но у нее хватило ума прикусить язык сейчас. Жан постучал по ведру, чтобы отвлечь ее от Джереми, и сказал:

– Подарки от тренера.

Она послушно осмотрела его овощи.

– О, у него получается все лучше, - сказала она с наигранным энтузиазмом. Жана не волновало, что это было притворство; если бы она продолжала в том же духе достаточно долго, у нее бы поднялось настроение.
– Хорошо. Я помою их и уберу.

– Хочешь кофе?
– Спросила Лайла.
– Мы заварили свежий, когда Джереми поехал за тобой.

– Кофе, - согласился Жан, и они вчетвером отправились на кухню.

Кэт, проходя через дверь, указала на столик. На нем стоял ее ноутбук с открытым цветным браузером. Жан сел, чтобы разобраться, в чем дело, пока Джереми наливал кофе для них обоих. Кэт была на новостном сайте экси, вернее, в разделе, посвященном фотографиям, где хранились все кадры, снятые со вчерашних матчей НССА по всей стране. Она уже отфильтровала его, чтобы отобразились только фотографии с матча Троянцы - Рыси, и страница с миниатюрами продолжала отображаться. Жан просматривал их, пока Кэт чистила овощи в раковине.