Золотой ворон
Шрифт:
– Ты должен быть благодарен мне за то, что я тебя подставил. Пару лет без члена в заднице? Ты, должно быть, был готов взорваться. Я оказал тебе услугу.
Жан снова занес кулак, когда от дверного проема донесся новый голос с неуверенным:
– Жан?
В Университете Южной Калифорнии было четыре тренера, три ассистента и двадцать девять Троянцев, но каким-то образом, единственным человеком, который к ним подошел, был Лукас, мать его, Джонсон. Зейн застыл как вкопанный, уставившись на него, а Лукас недоуменно переглянулся с ними. Жан протянул руку, зная, что он почти ничего не сможет сделать, если Зейн захочет убить
– Убирайся, - сказал он как раз в тот момент, когда Зейн бросился на Лукаса. Жану пришлось напрячь все свое тело, чтобы сбить Зейна с курса, но его ботинки заскользили по полированному полу, когда Зейн попытался проскочить мимо него. Он не смог бы удерживать его долго, но Лукас уперся ногами, как мог, и попытался снова: - Убирайся вон, вон, вон.
Вместо этого Зейн потерял драгоценные секунды, ударив Жана, и Лукас на полной скорости вылетел из раздевалки. Жан сплюнул кровь в сторону и смерил Зейна убийственным взглядом.
– Это Лукас, а не Грейсон. Он младший брат Грейсона. Оставь его в покое.
– Только не Грейсон.
– Зейн потер руки; от его резкого и жуткого смеха по его плечам пробежала дрожь. Он проверил костяшки пальцев, возможно, в поисках крови Грейсона. В январе он избил Грейсона до полусмерти, потому что ни за что на свете Грейсон не позволил бы себя оседлать, если бы у него еще оставались силы для борьбы. Жан думал, что синяки на руках Зейна никогда не сойдут. В конце концов, они пропали, но гноящаяся рана в голове Зейна не смогла этого сделать.
– Только не Грейсон, потому что Грейсон покончил с собой. Кто мог это предвидеть?
– Кто бы мог?
– ответил Жан.
Зейн должен был услышать в этом обвинение, но вместо того, чтобы ответить, он сказал:
– Слышал, он зашел навестить тебя в конце. Еще один кусочек на дорожку, да?
– Зейн снова рассмеялся, и Жан слишком поздно понял, что держится за горло. Зейн до крови искусал себе костяшки пальцев.
– Мы мчимся прямиком в ад. Там, должно быть, становится тесно, Джонни. Мы все умираем. Все мы, кроме тебя, хотя именно ты должен был сделать это первым. Почему ты все еще здесь?
– Потому что я держу свои обещания.
– За исключением того, что ты этого не сделал, и получил именно то, что заслужил, - сказал Зейн. Это было так неуместно, что Жан отступил от него на шаг. Зейн слизнул кровь с костяшек пальцев и сплюнул в сторону.
– Именно то, чего ты хотел, даже. Я помню. Я был там. Я слышал, как ты умолял об этом, ты, отвратительная шлю...
Яркая вспышка предупредила Жана, что они больше не одни. В тот момент, когда Жан заметил тренера, Реманн ударил Зейна достаточно сильно, чтобы сбить его с ног. Он казался десяти футов ростом, когда возвышался над распростертым телом Зейна, излучая ярость, которую никогда не обращал на своих подопечных. Зейн вскочил на ноги, рыча и готовый к драке, но в ту секунду, когда он понял, кто его ударил, он застыл на месте. Однажды став Вороном, он навсегда останется Вороном; Зейн больше не был студентом, но он ничего не мог поделать с тренером. Впервые Жан задумался, научатся ли они когда-нибудь стоять на своем.
Реманн дал ему время собраться с мыслями. Когда Зейн отступил на шаг и отвел взгляд, он сказал:
– Убирайся из моей раздевалки и никогда больше не приходи на мой стадион. Ты понял?
– Конечно, - сказал Зейн, бросив
– В любом случае, здесь нет ничего ценного.
Реманн указал в ту сторону, откуда пришел, и Зейн прошел мимо него, не сказав больше ни слова. Реманн не обернулся, чтобы посмотреть ему вслед, но приложил телефон к уху.
– Ричер возвращается во внутренний двор, - сказал он, как только кто-то взял трубку на другом конце линии.
– Проследите, чтобы его вывели из парка и увезли из города. Позвоните, кому нужно, но сделайте это побыстрее. Я больше никогда не хочу видеть его здесь.
Реманн повесил трубку и повернулся к нему, и Жан быстро опустил взгляд в пол. Он не был уверен, что Реманн расслышал. Голоса были слышны даже тогда, когда раздевалка была пуста, и ни один из Воронов не скрывал своего гнева. Жан не имел права спрашивать, но, возможно, это было к лучшему. Он не доверял своему голосу.
Реманн протянул руку, словно ожидая, что Жан попытается убежать.
– Жан, посмотри на меня.
Жан перевел взгляд на воротник рубашки Реманна; дальше его взгляд зайти не мог. Он пошевелил челюстями, пытаясь извиниться, но у Реманна не было времени ругать его за то, что он ввязался в драку. Внезапная какофония громких голосов возвестила о том, что Троянцы направились в раздевалку.
Реманн схватил Жана за руку и сказал:
– За мной, - прежде чем повести его по коридору. Каким-то образом они добрались до тренерской, не столкнувшись с товарищами Жана по команде, и Реманн усадил Жана на стул напротив своего стола.
– Дай мне две минуты, - сказал Реманн.
– Не покидай эту комнату.
Жан, наконец, выдавил из себя:
– Да, тренер.
Уходя, Реманн закрыл за собой дверь. Жан уставился на свои руки и изо всех сил старался не думать. Реманн мог отсутствовать две минуты или два часа. Время ничего не значило, поскольку Жан боролся за то, чтобы найти точку опоры, которую никак не мог найти. Тишина, воцарившаяся, когда Реманн снова открыл дверь, была зловещей, но Жан не стал спрашивать, куда делись Троянцы.
У Реманнна была с собой целая охапка медикаментов, в том числе несколько пакетов со льдом. Жан откинул футболку на плечи, чтобы Реманн мог перевязать его грудь свежими бинтами. Когда Реманн заканчивал, он осторожно обратился к нему:
– Послушай, Жан.
Его прервал резкий стук в дверь. Посетитель, не дожидаясь приглашения, вошел в комнату. Жан издалека разглядел незнакомца: темные волосы, еще более темные глаза, лет пятидесяти с небольшим. У него не было бейджика, который бы указывал на его принадлежность к прессе, но он и не был похож на тренера. Он был одет как встревоженный профессор, который заблудился по дороге в свой класс.
– О, извини, - сказал мужчина.
– Увидел, что твоя команда вернулась на корт, и подумал, что это безопасно.
Реманн отмахнулся от извинений.
– Ади, это Жан.
– В самом деле!
– Спросил Ади, поворачиваясь к Жану с новым интересом.
– Тот самый Жан Моро? Я много о тебе слышал.
– Разве не все?
– Спросил Жан, не подумав.
Это было совсем не смешно, но он разразился ужасным, икающим смехом. Ему захотелось содрать с себя маску. Он хотел выковырять этот едкий жар из своей груди, пока он не расплавил его кости. Он ухватился за край стула, зажав его коленями, и сжимал до боли в пальцах.