Золотой ворон
Шрифт:
Лукас ни за что бы этого не допустил, но после недолгого колебания он бросил свою сумку на пол. Деррик одарил Жана обаятельной улыбкой и сказал:
– Я даже не буду говорить о Королях. Клянусь богом, надеюсь умереть, молюсь, чтобы акулы все собрались и умерли, и так далее, и тому подобное.
– Что ты имеешь против акул?
– Спросил Тимми.
– Почему все в этом автобусе такие некультурные?
– пожаловался Деррик.
Шейн проигнорировал его и обратился к Жану:
– Мы остановимся на перерыв примерно через час. Я знаю, ты сможешь потерпеть нас так долго.
Жан не мог догадаться о скрытых мотивах, но они были
– О чем хочешь поговорить?
– Это была твоя идея, - напомнил ему Жан.
– О чем ты обычно с ними разговариваешь?
– попытался Деррик.
– Я в основном слушаю.
– Это сработает, потому что Деррик любит поговорить, - Сухое замечание Дерека только рассмешило Деррика.
Он не лгал; как только Деррику разрешили говорить, он начал говорить без передышки. Жан был доволен тем, что откинулся на спинку стула и слушал.
За исключением Шейна, вместе с которым Жан посещал три класса, Жан редко видел этих Троянцев вне тренировок. Поскольку Жан жил за пределами кампуса и у них не было Гнезда, которое связывало бы их, возможно, это было неизбежно, но это был редкий шанс увидеть, как они взаимодействовали отдельно от экси. В том, как они относились друг к другу, чувствовалась легкая фамильярность, когда они безостановочно перескакивали с темы на тему. Они охотно поддразнивали друг друга, но в этом не было той язвительности и скрытых обид, которыми были пропитаны слишком многие разговоры Воронов.
– О чем ты думаешь?
– Спросил Дерек, тыча пальцем себе в макушку.
– У тебя серьезное выражение лица.
Врать не было смысла, поэтому Жан сказал:
– О Гнезде.
– Ваша гостевая раздевалка ужасна, - сказал Себастьян. – Сейчас я могу это сказать?
– Вы все ничего не понимаете, - заговорил Шон.
– Он не Ворон.
Себастьян поморщился.
– Да, я просто... суть в другом. Мне не понравилось. Ты действительно там жил?
Жан подумал о темных стенах и красном освещении, о рядах одинаковых комнат и о том, как его кровь казалась черной на полу спальни Рико. Одни и те же несколько приемов пищи снова и снова, одни и те же бессердечные лица изо дня в день, и корт, где Вороны могли собраться и отдышаться. Резкий смех, дикое насилие и хруст ломающихся костей. Жан пошевелил пальцами, желая убедиться, что они работают, но отсутствие боли было столь же тревожным, сколь и успокаивающим.
– Да, - сказал Жан, потому что они все еще наблюдали за ним.
Диллон наклонился к Себастьяну.
– На что это было похоже?
Кошмар наяву, - подумал Жан. Вслух он сказал:
– Гнездо было решающим фактором нашего успеха как команды.
– Это сильнее меня, - сказал Себастьян, глядя на Диллона в поисках согласия.
– Я бы сошел с ума.
– Кто сказал, что они этого не сделали?
– Спросил Лукас.
Это было первое, что он сказал с тех пор, как Жан сел. Шейн встал, готовый вмешаться в случае необходимости, но Жан не стал этого отрицать.
Он задумался, затем бросил косой взгляд через плечо.
– Как это по-английски – «цветное стекло в церкви»?
– Лукас поколебался, прежде чем ответить, и Жан не смог сдержать недовольства, услышав.
– Витражное
– Он щелкнул пальцами, пытаясь стереть это из памяти, но потом сказал: - Вот кто такие Вороны: с острыми краями, разбитые вдребезги и сплавленные в новое целое. Ты не сможешь снова разлучить их.
– Вы с Кевином уехали, - сказал Дерек.
Кевина насильно расторгли, а Жана украли, но обсуждать это с этими людьми не было смысла.
– Мы - Идеальный корт, - сказал он. Он был ближе к Воронам, чем когда-либо были Кевин и Рико, поскольку Король и его брат существовали на пьедестале, но за все время пребывания в Гнезде они были на расстоянии полушага друг от друга. Жан до боли в скуле впился пальцами в свою татуировку.
– Мы уже не те, что были раньше.
Жан не заметил, что первокурсники обратили на нее внимание, но Чак подскочил на своем месте и уставился на Жана.
– Ты собираешься это оставить?
– спросил он, указывая на свое лицо.
– Разве это не странно? Я имею в виду, что все остальные ушли.
– Не обращай на него внимания, - сказал Дерек.
– Мама неправильно его воспитала.
Чак скорчил гримасу.
– Я не единственный, кто хочет знать!
– Ты, наверное, мог бы найти способ спросить лучше, - сказал Набиль с одного или двух рядов от него.
Хаоюй зашипел на Чака, чтобы привлечь его внимание. Его театральный шепот был недостаточно тихим, чтобы Жан не расслышал его предостережения «Рико!», и Жан обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Хаоюй проводит пальцем по своему собственному горлу. Чак побледнел при этом напоминании и исчез из виду, как только понял, что Жан их заметил. Хаоюй оглянулся, по реакции Чака понял, что что-то не так, и опустил руку на колени так быстро, как только мог.
– Хлоп, и он исчез.
Они еще не добрались до остановки для отдыха, но Жан больше не собирался здесь оставаться. Он поднялся со своего места и направился в переднюю часть автобуса. За ним последовал хаос: вынужденные радостные прощания Дерека и Деррика, шквал приглушенных обвинений и отчаянной самозащиты:
– Что ты наделал?
– Почему ты так сказал?
– Прости, я не это имел в виду!
Жан пропустил все это мимо ушей и занял свое место рядом с Джереми. Джереми встал, чтобы пропустить его обратно на сиденье, и его улыбка немного померкла, когда он взглянул в лицо Жана. От Жана не ускользнуло, что он бросил взгляд в конец автобуса, но Джереми предпочел остаться с ним, а не выяснять, в чем дело.
– Эй, - начал Джереми, усаживаясь рядом с Жаном.
Жан не хотел этого слышать.
– Я научу тебя одной фразе, - сказал он, изо всех сил стараясь отогнать воспоминание о руках Рико на его горле, в его волосах, оставляющих глубокие царапины на его лице.
– Ты воспользуешься ею на банкете, если тебе понадобится уйти. Да?
Скорость, с которой выражение лица Джереми сменилось с озабоченности на восторг, а затем на настороженность, была почти впечатляющей. Он почти ожидал, что Джереми спросит его, что ему известно, но после минутного молчаливого размышления Джереми кивнул. Жан продублировал фразу для него: сначала с обычной скоростью, а затем по кусочкам, когда Джереми повторил ему. Джереми немного запнулся, пытаясь собрать все это воедино, но Жан безжалостно издевался над ним, пока он не произнес правильно. Только когда Жан был удовлетворен, он отвернулся к окну.