Золотой Змей
Шрифт:
Возвращаться к битве я не торопился — у меня уже было достаточно опыта, чтобы понимать, что мы победили. Позже, конечно, все приписывали переломный момент мне. Как только я пленил Джевала, так все враги сломались и побежали. Но я слишком хорошо помнил, как войско Джевала не меньше получаса не замечало мой отряд у себя в тылу. Не думаю, что они вообще знали о пленении Джевала.
Самая трудная доля выпала на тех, кто решил пойти со мной. Нам досталась очень трудная драка с желтым отрядом, который действительно оказался опытными наемниками с восточного побережья. Мы потеряли там почти тридцать всадников убитыми, из которых десять были рыцарями. Такие тяжелые потери могли
Пока мы с желтыми сцепились насмерть, а хитрожопый Гру воспользовался моментом и не ударил нам в тыл, едва не переломив ход боя, остальные Вириинцы, выйдя из боя с моей пехотой, обнаружили… Что битва проиграна.
Лагерь. Их лагерь горел. Белый Рыцарь дождался, пока мы покажемся из леса, и напал на вражеский лагерь. Сначала большая часть вражеских врагов просто поторопилась вернуться к своим палаткам, чтобы защитить свое имущество. Потом поняла, что по полю носятся враги, убивая отбившихся. Потом они обнаружили, что волшебного моста нет, а деревянный мостик уже забит народом… В общем, в какой-то момент началась паника. А рядом с мостом — давка.
Всадники, сражавшиеся на стороне Вириина, очень быстро умудрились обрушить мост, а потом сотни копыт превратили и без того топкие берега древнего арыка в грязевое месиво, в котором кони проваливались по брюхо, а люди застревали так, что их только быками можно было выдергивать… И вот тогда подоспела моя пехота.
Пехотинцы, может, и страдали некоторой нерешительностью во время боя, но как только враг побежал — их было не остановить. Они догнали столпившихся у переправы Вириинцев и начали их резать. Резали всех, не разбирая, кто рыцарь, а кто слуга, и несмотря на поднятые руки. Мои пехотинцы польуясь тем, что они одоспешены легче, загоняли латников в грязь и резали, резали, резали их. Не спасало даже то, что некоторые аристократы смогли сохранить запасы для нескольких магических ударов — пехотинцы прикрывались щитами, терпели удары, а видя, как их менее удачливые товарищи попадают под секущие на части ледяные удары или горят заживо, только еще больше зверели. На сотню метров в обе стороны от моста болотистая низменность была сплошь покрыта телами Вириинцев, а вода в болотистых заводях стала красной от крови. Я видел, как пехотинцы потрошат трупы, покрытые черной коркой грязи. И не только в смысле трофеев.
Впрочем, позже большинство жертв спишут на Эйрика. Хотя тот, встретив на другом берегу бегущих, брал в плен всех, кто сдавался, не разбирая, рыцарь перед ним или слуга. Впрочем, так же без разбора убивая всех, кто пытался сопротивляться. Он наловил четыре десятка пленников. Думаю, убил в разы меньше. Но одно дело, если тебе перерезал глотку вонючий подорожник, пока ты барахтался в грязи, а другое — зарубил в бою некий Эйрик из древнего рода хранителей границы зловещего Тельтау. Эйрика стали называть не иначе, как Эйрик Кровавый Топор. Ему понравилось.
Но все это будет позже. Пока же, переправившись с помощью наскоро возведенного из срубленных рядом фруктовых деревьев настила через превратившийся в массовую могилу заболоченный ручей, я переправлял свою армию в контадо Вириина. Из армии его защитников уцелело довольно много пеших, но не больше полусотни конных. Да и те искали
Я дважды посылал к ним людей. Мне нужна была еда для людей, корм для лошадей и быков, и пару барж для всего этого, чтобы разгрузить обоз. Но моих послов встречали арбалетные болты и оскорбления. Я расставил посты, назначил тех, кто отвечал за безопасность головой и лег спать. Меня не разбудили даже продолжавшиеся всю ночь пьяные крики и смех празднующих победу воинов.
Глава 8
Запах победы
Утром меня разбудил женский крик. Последнее время женские крики меня будили на протяжении почти каждую ночь, но я лишь устраивался на походной кровати поудобнее и снова засыпал. Но этот был из тех, что игнорировать было нельзя. Он был не испуганный, а капризно требовательный. И он принадлежал Гвене.
— Магник, он меня не пускает! — кричала демонское отродье у стен моего шатра. — А я все равно войду!
Спустя пару секунд, не успел я даже толком сесть и продрать глаза, как она осуществила свою угрозу. Как черная лисица в курятник, впрыгнула в палатку. Кувыркнулась, плеснув пышной юбкой во все стороны и блеснув стройными ногами, побежала вдоль тканевой стенки палатки, чмокнула Волока в губы, заставив того густо покраснеть, меня в щеку, воспользовавшись моим сонным состоянием, и запустила загребущие ручонки в сундук с серебром у кровати. Все это время умудряясь уворачиваться от Сперата, который преследовал её по пятам.
— Гвена, — страшным голосом прохрипел я. Страшным, потому что горло пересохло. Волок бросился наливать мне разбавленное водой вино. Пока я прокашлялся, она успела перепрыгнуть ко мне в кровать и спрятаться за мной от Сперата, запустив в него подушкой. Он смешно расставил руки и пошел в наступление, фея над ним возмущенно пищала.
— Тиииха! — рявкнул я. — Гвена! А ну вон из палатки! Бегом!
— Да я на минутку, я только хоте… — начала она, обняв меня сзади за плечи. Я грубо схватил её за руки и потянул к выходу:
— Я сказал, бегом!
— Фу, ты злой стал! — демонстративно обиделась она, насупив губки. Ей очень шло. Но я ткнул пальцем на выход. Она гордо пошла прочь, задрав подбородок. И ужасно притягательно виляя попкой. Но это явно больше для Сперата, по диспозиции видно. Все же она понимала, когда мужчине нужно уступить. А я уже был готов встать и буквально вышвырнуть её, как котенка. Не хватало мне находиться наедине с суккубой, даже минуту, при живой жене. Кстати, об Адель.
— Ты же должна не отходить от Адель! — крикнул я вдогонку Гвене. Но та уже выскользнула за порог, и оттуда отозвалась:
— Ой, я вас не слышу, сеньор Магн.
Я тяжело вздохнул.
Прополоскав рот разбавленным вином и сплюнув, пришлось тащиться на выход. Насчет утра я погорячился — местное светило уже вовсю жарило, заливая все вокруг характерным для этого мира золотым светом. Время уже к обеду.
Волок принес специальную палочку — сухую полоску ароматного дерева. Это дорогая дрянь, привезенная откуда-то из-за Отвинского моря. Вместо зубной щетки. Подогретая вода с травами, в которой плавала губка — вместо душа. Все это заботами Адель. Раньше я просто по утрам полоскал рот вином и вытирался мыльной тряпкой. Пока Сперат скоренько брил мне лицо своим засапожным ножом, Гвена тихонько докладывала о состоянии дел.