Зов Оз-моры
Шрифт:
С травой уравниваешься…)
– Приходилось. Это ж о Вирь-аве.
– Так Вирь-ава перед нами и стоит. В лесу она как дерево, в поле как травинка, а в избе как человек.
Светловолосая красавица свистнула и властно сказала вбежавшей в покои прислужнице:
– Принеси авань панар подлиннее!
Та, не мешкая, исполнила приказ. Хозяйка покоев взяла платье и бросила Деве леса.
– Оденься и присаживайся. Будем пить за возвращение
Только сейчас его озарила догадка, и он спросил «жрицу», опасливо беря кубок со шкаень пуре:
– Это ты вытащила меня из Тона ши?
– Нет, ты сам. Это ведь ты вонзил морозную иглу в живот Мастор-ати! Я лишь помогла тебе выбраться в мир живых.
– Затопила царство мёртвых? – Мина затрясся, осознав, кто перед ним сидит.
– Да. А она, – «жрица» кивнула в сторону Вирь-авы. – Она опутала стража и его собак корнями Мирового дерева.
– Так вот кто ты есть… – прошептал Мина.
– Да, для вас я Ведь-азорава, владычица воды… но у меня были и другие имена. Предки русских называли меня Мокошью, а тот народ, что возводил здесь курганы – сильной незапятнанной Ардви. Мне всегда приносили богатые жертвы и посвящали красивые гимны. Вот, например…
Дева воды запела холодным тонким голосом, похожим на журчание лесного ручья:
Яснэмча вахмэмча аойясча заварэча афринами
Арэдвьоу апо анахитайоу ашаоньйоу
Аньхоусча ме аэваньхоу апо
Хамата ава бараити
Хаминэмча зайянэмча
Ха ме апо яождадаити
Ха аршьнам хшудра
Ха хшатринам гарэван
Ха хшатринам паэма…
(В восхвалении и молитве призываю
Силу воды Ардви незапятнанной и праведной!
Каждый приток её воды
Приносит лето и зиму.
Её вода очищает
Семя у героев,
Плод у женщин,
Молоко у женщин…) [3]
– Тебе ничего не напомнил этот гимн, Мина? – поинтересовалась она.
– Это не Оз-мора. Это… – лихорадочно забормотал Мина.
– Конечно, не Оз-мора, – согласилась хозяйка покоев. – Но разве не на этот же мотив вы восхваляете Ведь-аву?
– Да… да…
– Видишь, какой он древний, этот гимн. Как приятно вспомнить, какие жертвы мне раньше
– Вайю? Я уже слышал это имя. Кто это?
– Бог северного ветра. Ему поклонялись люди курганов. Именно он вместе с Насу, демоницей трупной скверны, напал на тебя. Они слились воедино и приняли облик морозной мухи. Насу решила осквернить тебя дурной болезнью, а Вайю – заморозить твоё тело.
– За что они хотели меня убить?
– Так они тебя и убили. За что, спрашиваешь? Чтобы угодить Вайю, тебе надо было пропеть мантру на вершине кургана. Польстить ему, назвать его самым могущественным из всех богов. Но ведь ты не знаешь ту мантру. Ты пропел совсем другой гимн.
– Оз-мору…
– Но разве Вайю понимает слова Оз-моры? Разве Учват не говорил тебе, что её нельзя петь на холме? Однако ты не только ослушался оз-атю, но и ударил муху булавой. Зачем? Победить Вайю ты бы не смог. Ты же не Керсаспа, хотя и ему потребовалась моя помощь. Ах, какой красивой была та битва! Вайю вырывал с корнями деревья, откалывал каменные глыбы от скал. Вайю поднял такие клубы пыли, что не стало видно солнца, но я наслала мощный ливень, и пыль осела. Тогда-то Керсаспа и одолел бога северного ветра. Как же я тогда радовалась! Вайю – мой давний лютый враг, ведь его стараниями замерзает вода.
– Ты меня спасла, чтобы насолить Вайю? – догадался Мина.
– Совсем нет. Я не настолько мелочна.
«Зачем же я ей нужен?» – растерянно подумал он, но спросить об этом богиню поостерёгся.
– Когда ты появилась на свет? – полюбопытствовал он.
– Я всегда была, есть и буду. Я – туман из ничтожных невидимых частиц, разлитый в пространстве-времени. И Вирь-ава, кстати, тоже.
– Вы совсем не похожи на туман… – недоверчиво сказал Мина.
– Не пытайся это понять, Мина! Мы ничего не сможем тебе объяснить. Правда ведь? – Дева воды повернулась к Вирь-аве, которая молча потягивала шкаень пуре.
– Да, – кивнула Дева леса. – Только сейчас не время об этом говорить. У нас свадьба намечается.
– Свадьба? – удивился Мина.
– Да, наша с тобой, – ответила ему Ведь-ава. – Вирь-ава будет на ней урьвалине[5], вот и волнуется.