Зов Оз-моры
Шрифт:
– Ворожи! – кивнул Денис, хотя и не верил, что заклинания смогут вернуть расположение Варвары.
Инжаня поднялась, подошла к печи, пощупала панары и повернулась к чете.
– Влажные они ещё, но это даже хорошо. Значит, у меня будет время поговорить с кажным из вас, – сказала она и повернулась к Варваре. – Толганя, оставь нас с твоим мужем вдвоём!
Та насторожилась и не сдвинулась с места.
– Я же тебе сказала: оставь нас! – приказным тоном повторила Инжаня.
На этот раз Варвара повиновалась и, забыв накинуть верхнюю одежду, выбежала
– Денясь, тебе придётся выбрать между мечтой о поместье и Толгой. Между журавлём и синицей, если говорить как рузы…
– Хочу поймать и журавля, и синицу сразу.
– Не выйдет, Денясь! Ты же видишь: Толга хочет остаться здесь. Она мокшава, и ей тяжело среди рузов. Так что же ты выберешь?
Денис вздохнул и через силу произнёс:
– Толгу. Я привязался к ней. Если б не она, меня бы сейчас не было в живых.
– Спасла тебя не она, а Вирь-ава.
– Неправда! – резко ответил Денис. – Дева леса нас спасла лишь потому, что накануне ей молилась Толга.
– Вот не знала… – хмыкнула Инжаня. – Теперь честно ответь мне: в Томбу, к Василию, поедешь?
– Нет.
– Этого ответа я от тебя и ждала … Ну, а теперь надевай поскорее шубу и айда в сени. Твоя жена там уже окоченела.
И правда, Варвара вернулась вся в мурашках, с посиневшими губами.
– Что ж ты так? – со смехом спросила её Инжаня. – Почему шубейку забыла набросить?
– Волновалась, – ответила та.
– Из-за Дениса?
– А из-за кого же ещё? Он, может, и свинья. Нас, может, и поженили насильно… но я уже не знаю, как без него жить. Люблю я его.
– А если он уедет в Томбу и оставит тебя здесь? Что ты тогда станешь делать?
– Не хочу даже думать об этом! Сделаю всё, чтобы не потерять его.
– Тогда ты неправильно себя ведёшь. Не давать мужчине – это верное средство не удержать его, а утратить навсегда. Зря ты его так наказываешь. Нужно подавлять в себе обиду.
– Дело не только в обиде. Меня он начал бесить. Меня тошнит от запаха его пота.
– От запаха пота? – изумлённо подняла брови Инжаня.
– Да.
– Вспомни дорогу в Томбу. Тебя ведь корёжило и от запаха лещей?
– Да, аж выворачивало.
– Выходит, не только мужнин пот тебя раздражает, но и вяленая рыба… Да ещё мочёных яблочек тебе хочется… – засмеялась Инжаня. – Поздравляю тебя, Толганя!
–
– Ты ведь ни разу не рожала… но неужели подруги тебе ничего не говорили?
– Хочешь сказать…
– Да, Толганя! Мечта твоя сбылась. Будь с Денисом ласковей и постарайся больше думать о ребёнке.
Инжаня позвала Дениса, подошла к печи и пощупала панары. «Подсохли!» – сказала она, сняла их с жерди, расстелила на скамье, посыпала солью и начала напевать:
Модань кирди Мастор-ава,
Сявок Толгать обжаманза,
Сталманза, кяжанза.
Валхток кувалманза,
Панть кочкярязонза.
(Повелительница земли Мастор-ава,
Возьми обиду Толги,
Её гнёт, её гнев.
Спусти по спине,
Выгони к пяткам.)
Пропев мормацяму, она открыла дверь в избу и сказала:
– Сейчас Мастор-ава выпроводит сялгадому. Гнать будет в Тона ши, в руки самого Мастор-ати. А вы подождите пока надевать панары. Тешьтесь. Прямо здесь.
Денис недоумённо посмотрел на Инжаню:
– Тешиться при тебе что ли?
Та оделась и вышла во двор, оставив их наедине…
Варвара подошла к мужу, обняла его и прошептала: «Прости меня, Денясь!»
Глава 27. Русский выков
Ночь была кристально ясной, и Денис, выйдя во двор до рассвета, не сразу вернулся в избу. Он, словно заворожённый, разглядывая небо. Редко когда увидишь такое изобилие звёзд! Под небесным Коромыслом[1] он рассмотрел туманное пятно, а в Стожарах, помимо шести самых ярких огоньков, различил множество других – тусклых, едва заметных…
– Экий чудной год! – вздохнул он. – Лето тянулось-тянулось-тянулось… а потом сразу морозы начались. Осени будто и не было…
И правда, накануне Михайлова дня[2] ветер принёс такую стужу, какая редко случается и в январе. Замёрзло снежное месиво на дорожках. Даже в валенках было боязно ходить: того гляди поскользнёшься.
Вернувшись в избу, Денис встал перед дальним углом, где в христианских домах висят иконы, и начал тихо шептать: «О Господень Архангел Михаиле, излей миро благостыни на раба твоего Дионисия и рабу твою Варвару…»
– Опять меня Варварой назвал! – недовольно пробурчала жена: она уже не спала, просто нежилась в кершпяле.
– Это христианская молитва, – строго ответил Денис. – Не Пёрышком же мне тебя в ней называть… Толганя.
– Кельме-ате сейчас нужно молиться, а не Архистратигу Михаилу, – бросила Варвара.