Зов Оз-моры
Шрифт:
Спорили вельдемановцы долго, пока не прогремел бас отца Афанасия:
– Пусть Мина усмирит Коня. Тогда и увидим, достоин ли он.
– Пусть усмирит! – заголосили селяне.
Не прошло и минуты, как рогожный Конь с неистовым ржанием выбежал на площадь и понёсся на вельдемановцев, не видя перед собой дороги. Все в страхе расступались перед ним.
Из толпы выбежал Мина, подскочил к голове Коня и схватился за уздечку. Тот, однако, успокоился не сразу. Он ещё долго бегал по площади, распугивая людей.
Весна тем временем стала собирать с вельдемановцев деньги и куриные яйца
Под яблоней, ветви которой гнулись от тяжести незрелых плодов, он протянул ей серьги.
– Вот, Марё!
Ведь-ава положила серёжки на ладонь, внимательно рассмотрела…
– Похоже, вправду золото, – улыбнулась она. – Однако самоцветы – никакие не яхонты. Либо мастер тебя надул, либо ты решил меня обмануть.
– Виноват, Марё! – сознался Тихон. – Не хватило денег на серьги с десятью яхонтами в каждой.А ведь я продал почти всё имущество… кроме дома и лошади!
– Надо отвечать за слова, Тиша! – наставительно ухмльнулась Ведь-ава. – Кто сказал Ансё, что и лошадь ради меня продаст? Продал бы – может, и хватило бы на яхонты.
– Прости, Марё! Если б я остался без неё, то как бы вернулся в Вельдеманово? Пешком из Нижнего идти далековато. Не успел бы к Проводам весны.
– Хорошо, уговорил. Разрешу поцеловать меня. В щёчку.
Тихон обнял её и прильнул губами к её тёплой румяной щеке.
– Оставишь Минку? – прошептал он. – Выйдешь за меня, Марё?
– А на что ты меня содержать будешь? – хмыкнула Ведь-ава. – На что украшения с самоцветами станешь покупать? На что холить, на что кормить будешь? Я ведь из купеческой семьи, к крестьянскому труду не привычна. Ты же продал всё, кроме дома и лошади. Сам не сегодня-завтра побираться начнёшь.
– Руки у меня есть, голова есть. В Нижний на отхожий промысел отправлюсь. Как-нибудь добуду деньги и нам на пропитание, и тебе на украшения.
– Докажи, что ты такой добычливый! – задорно сказала Машенька. – Раздобудь к пиземе-озксу[6] малолетнюю девочку. И не тощую, а посочнее. Приведи в Вельдеманово и скажи Учвату, чтоб он принёс малышку в жертву Ведь-аве.
Это была не минутная её прихоть: она давно мечтала о такой жертве. Могущество и бессмертие развратили и пресытили Деву воды. Окружающий мир для неё давно потускнел и сделался пресным. Её изнеженное тело уже не радовали обычные радости. Ведь-ава перепробовала десятки тысяч яств, и ей наскучили самые изысканные из них. Вот ей и захотелось полакомиться мясом ребёнка, упиться его кровью. Необоримо захотелось!
Тихон молчал, потрясённый услышанным, а Марё напряжённо ждала его ответа. «Согласится ли парень ради меня на такое злодеяние? Так ли сильно он влюблён?» – сомневалась она.
– Где ж мне найти малышку? – наконец, спросил Тихон, и Ведь-ава облегчённо вздохнула: «Да,
Она задушевно улыбнулась парню.
– А ты поищи! – сказала она. – Лошадь у тебя осталась, вот и поезди по деревням близ Нижнего. Присмотри сиротку, примани чем-нибудь сладеньким и привези в Вельдеманово… Ведь-ава не только тебя, но и всё село отблагодарит. Наконец, прольётся дождь, которого мы не видели с начала весны. Тогда и я в долгу не останусь. Поцелуем в щёчку уже не отделаюсь. Обещаю!
– Разве Учват меня послушает? Разве принесёт ребёнка в жертву?
– Так уговори его, – строго ответила Марё. – Не мальчик же ты. И вот что заруби себе на носу. Ежели Ведь-ава получит жертву, все здесь тебе будут обязаны, и я в первую голову. А вот ежели не получит – не обессудь. Усвоил?
Тихон кивнул.
– Тогда возвращаемся в село, – сказала Машенька.
Пришли они на пустую площадь. Вельдемановцы уже убежали вслед за Весной и Конём на поле, чтобы там молить Норов-аву об обильном урожае.
– Скорее, Тишка, за ними! – задорно шепнула ему Марё. – Селу ведь грозит неурожай и голод. Надо срочно помолиться Норов-аве. Ведь-аве же поклонимся, когда ты жертву добудешь…
– ---
[1]Кудазор (покштя) – глава дома (семейства). Кудазор-ава (покштява) – его жена.
[2]Очищение срубов проводилось мордвой в первых числах июня, незадолго до Троицы.
[3]Веленьпрявт (эрз.) – сельский староста у эрзян. То же, что инь-атя или велень пряфту мокшан.
[4]Тундонь ильтемо (эрз.), Тундань ильхтяма (мокш.) – карнавал «Проводы весны». Проводился через неделю после Святой Троицы.
[5]Пеплопритягателями на Руси называли турмалины. Ювелир предложил заменить ими сапфиры.
[6]Пизем-озкс (мокш), пиземе-озкс (эрз.) – моление о дожде. Проходило в июле у родника, реки или озера. На этот праздник в древности иногда приносились человеческие жертвы Ведь-аве.
Глава 40. По щучьему хотению
За юной жертвой Тихон отправился через день. Напёк с вечера сладостей, положил их в котомку, выспался, а утром пришпорил коня и отправился на поиски ребёнка. Мечты о белокурой красавице настолько помутили разум у парня, что он ни разу не задумался, чем для него может обернуться убийство маленькой девочки. Ведь он, крещёный человек, мостил себе дорогу прямо в Ад.
Он стал думать, где найти беспризорного ребёнка и чем его приманить. «Не такое уж и сложное задание дала мне Марё», – в конце концов, решил Тихон. Ведь Смутные времена ещё продолжались, и Нижегородский край переживал их так же остро, как и вся ослабевшая Московская держава. Одни деревни разоряли степняки, другие жгли черемисы. Нападали на христианские селения и мордва, не отошедшая от язычества. С каждым годом становилось всё больше и разбойников, не верящих ни в Святую Троицу, ни в чертей, ни в языческих богов. Много было окрест Нижнего горелых селений! Много бесприютных детей ходило по дорогам Руси!