Зов Оз-моры
Шрифт:
– И то правда, – кивнул святой отец. – Подумать над этим надо. Приходи через три дня, потолкуем ещё раз.
Батюшка понадеялся на авось, решил, беда устранится сама собой: должна же когда-нибудь жара ослабнуть. Но нет, зной только креп, и на засыхающие поля не выпало ни капельки дождя.
Тихон вновь отправился в Божий храм.
– Кто ж тебя надоумил принести в жертву Ведь-аве маленькую девочку? – поинтересовался отец Афанасий.
–
– Так я и думал. Любовь зла, Тиша! Слаб ты перед ней, ох, слаб! Что эта тварь ни попросит, всё выполняешь. Сначала своё хозяйство продал, чтоб купить ей драгоценные серьги. Теперь вот ребёнка убить хочешь. Даже Ада не боишься, только б Машеньку заполучить.
– Не боюсь Ада, святой отец. За одну ночь с ней готов душу погубить, – сказал Тихон.
– Она тебе не рассказывала, как грешник может Ада избежать? Без покаяния…
– Это разве возможно? – поразился парень.
– Можно. Эта стерва много чего знает. Да, Тишка, любовь зла! Приводи девчонку, когда начнётся пиземе-озкс. Тогда и решим, скормить ли её Ведь-аве…
На моление о дожде вельдемановцы сошлись, как всегда, к Гремячему ключу, откуда брал своё начало одноимённый ручей. В этом роднике вода ещё оставалась чистой и холодной. Дева воды пошла вместе со всеми, а Мину оставила дома с маленьким Никитой.
Когда прявт огласил начало моления, из-за ветлы вышел оз-атя Учват и обратился к жителям села.
– Вельдеманово не помнит такой засухи, как нынешняя. Она угрожает не только нашему благополучию, но и жизни многих из нас. Если в ближайшие дни не прольётся дождь, многие из нас не смогут пережить зиму. Нам нужно принести жертву Ведь-аву. Не барашка, как обычно, и даже не взрослого человека. Богиня хочет полакомиться ребёнком. У нас нет выхода, – печально растерянно произнёс он.
Нервный гул наполнил поляну рядом с родником.
– Кого же ты хочешь ей пожертвовать? Чьего сына или чью дочь?
– Девочку-сироту из горелого села, – ответил оз-атя.
Вся поляна вздохнула с облегчением, чужой ребёнок ведь не свой. Вельдемановцы направились к мельничному омуту в Гремячем ручье. Шли они долго, около пяти вёрст, по нестерпимому пеклу. Во главе шествия оз-атя Учват вёл дрожащую Околь, которая от страха не могла произнести ни звука.
В середине пути Ведь-ава незаметно отделилась от толпы, скрылась за зарослями краснотала, добежала до бучила, а на его берегу разделась догола и нырнула в глубину. Там она превратилась в гигантского сома, залегла на дно и стала ждать, предвкушая трапезу.
Наконец, со стороны луга послышались голоса, приглушённые толщей воды. «Ага, пришли! Сейчас возносить
И правда, скоро прявт крикнул: «Пувамо!» Зазвучали волынки и басовитый голос оз-ати. Учват пропел Оз-мору и начал возносить хвалу Ведь-аве.
Лёжа на дне омута, Дева воды скривила огромный рот, усеянный тёркой крохотных зубов. «Как же надоели мне эти восхваления, – злилась она. – Скорей бы уж!»
И вот гимн закончился, и оз-атя взял ритуальный нож. Он подошёл к лежащей на жертвеннике девочке и… провёл лезвием над её горлом.
– Развяжите Околь, усадите на телегу и отвезите её в храм Божий! – тихо сказал он помощникам. – Там не отходите от неё ни на шаг. Ждите меня.
Ведь-ава не слышала этих слов. Она прижала толстое белое брюхо к илистому дну реки и нервно покачивала хвостом. «Что там случилось? Почему на середину омута так и не выплыла лодка? Где девочка?»
Подождав ещё немного, она вновь обернулась девицей, выплыла на берег и натянула на себя панар. Трясясь от злости, Ведь-ава подбежала к отцу Афанасию, взяла его под руку и отвела подальше от толпы, в заросли ивняка.
– Как же так, оз-атя Учват? – укоризненно шепнула она. – Почему я не дождалась жертвы?
– Зачем она тебе? – ответил он, тоже шёпотом. – Ты же христианкой стала.
– Тебе добыли девочку, святой отец? – сурово спросила Ведь-ава.
Батюшка в ответ невразумительно промычал.
– Отвечай, оз-атя Учват! – настойчиво сказала она.
– Да, добыли.
– А почему же ты не принёс её в жертву? Я так ждала, так надеялась…
– Не по-христиански это – душу юную губить. Да и свою тоже.
– Свою ты уже не погубишь, – засмеялась Дева воды. – Она теперь мне принадлежит. Разве не так, оз-атя Учват?
– Да, душу я тебе отдал, – согласился отец Афанасий. – Душу, но не совесть.
– Неужто заболела она у тебя? – ухмыльнулась Ведь-ава.
– Это ж ребёнок! – трепеща всем телом, ответил священник. – Девочка. Хотел ножом ей по горлу полоснуть, чтоб тебя, людоедку, задобрить. Хотел… но не смог. Жалко мне её стало. И стыдно. Не перед тобой, кровопийца, и даже не перед Святой Троицей. Перед самим собой!