Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка
Шрифт:
– - На какой такой стрелке?! Дурень! У Неглинной вся стрелка мокрая! Тама ничего построить нельзя!
– - Сам дурак! У меня своя Стрелка - Окская! Где я, как Воевода Всеволжский, что хочу - то и ворочу.
– - Э... дык... Врёшь! Сказывал - гонец! А ныне хвастаешь - воевода, де!
– - А что, одно другому - помеха?! Князь Андрей воеводой поставил - воевода. Князь Андрей упросил по делам его сбегать - гонец. Что непонятного? Ты лучше обскажи - куда тот ход выходит.
Всё-таки он несколько свихнулся. Восемь лет заточения сильно изменили психику бывшего городничего мастера. Он - то шептал, и брызги слюней летели в моё ухо, то - начинал орать. И брызги летели мне в лицо.
Факеншит! Как я теперь понимаю давнего знакомца из своей первой жизни, который в ходе своей третьей "ходки" скандально требовал себе одиночку!
Наконец - угомонился. Засопел размерено. Уснул?
Описание хода к Москва-реке из Тайницкой башне... виноват: от Чешских ворот - я уловил. Про Боровицкую он рассказать так и не захотел. Ничего - завтра расколется. А вот на кой чёрт мне это надо? Общей системы подземных ходов в Кремле ещё нет. Даже если удастся выбраться из этого поруба - добраться до башен... нет, не получится. Бесполезные знания. Типа: повышение общей эрудиции и расширение кругозора.
Умру - умным. Это как считать? Хорошо или плохо?
Глава 412
Засыпать в полной темноте, в одном помещении с взбешённым психом... Тревожно. Но оружия у нас, приспособ каких - нету. Разве что он из ямы полную рубаху наберёт и мне спящему в рот... И я - задохнусь. Или - нет. Фифти-фифти. Бог даст - проснусь живым.
Среди ночи был, вроде бы, какой-то вскрик, какое-то елозание. От чего я проснулся. Полежал, послушал. Продолжения - нет, шевеления - нет, вонь - как и была. И я снова заснул.
Просыпаться было... больно. Всё-таки, мать-сыра земля совсем не... С Манефой, к примеру, теплой, мягкой... А уж с Гапы-то моей слазить...! А тут - всё болит. Всего - знобит. Вокруг - темно.
Ску-у-у-чно!
– - Эй, Градята! С добрым утром!
Наверное - утро. Раз я проснулся. Чего он молчит? Сон приснился увлекательный? По тем рассказах о его похождениях в женской среде, которыми он меня вчера развлекал? Ещё бы: он же мастер был, городничий. Э... городник. Пришлый, при деньгах. Москвички на него - как на мёд. Есть что вспомнить.
А пойду-ка я, разбужу соседа. Так это, по-пионерски. Поползу.
Ползу-ползу. Тихонько-тихонько. Да где ж он тут? А, вот пятка. А мы её чуть-чуть пальчиком. А оно не отзывается. Ему что, две бабы за раз приснились - оторваться не может? А чуть выше по щиколотке...
Щиколотка была холодная. Это не сразу до меня дошло. Я бросил свои пионерские игры и быстренько перебрался к голове. Дыхания - нет, пульс - отсутствует, вонь... да, вонь ослабела. Тело - холодное.
М-мать... Факеншит уелбантуренный! С-с-с... Спокойно.
Ну-с, Ванюша, с обновкой тебя - с покойничком-нежданчиком.
Отполз на своё место, подумал.
Стражу звать?
– До ляды - только в прыжке. Да и зачем? К чему истерить и суетничать? Есть ли в жизни человеческой что-либо, более естественное, чем смерть? Как стороны одной монеты: всякий орёл всегда имеет свою решку.
Градята говорил, что раз в день приносят корм - подожду.
Я снова уселся в растительно-цветочную
Градята, оставленный доделывать крепость после отъезда князя Андрея из Москвы в Вышгород в самом начале 1157 года, просидел в порубе 8 лет. Заморить его не хотели. Просто из жадности – а вдруг потребуется? А выпускать... Помимо ссоры с хозяевами, он являлся носителем военных тайн. Рассказы Фрица о постоянных конфликтах между масонами и европейскими владетелями, часто оборачивающиеся подобными пожизненными заключениями, что и было одной из причин формирования этого братства, рассказы, казавшиеся мне маразмом диких европейцев – приобрели русскую реальность.
И тут – я. Не то, чтобы я его сильно пинал – на такое сил не было. Но он уже просто забыл – что такое общение с новыми людьми. Человек может умереть от информационного или сенсорного голодания. Или – от избыточности. Моё появление, манера говорить и вести себя, живое, активное напоминание об оставленном мире – взволновали Градяту, вызвали стресс. И сердце его не выдержало.
Усвоенная мною прежде истина: "Попадец – всем... абзец" - приобрела ещё один оттенок.
Прошло... сколько-то прошло. Наверное - много часов. Я уже "насношал ёжиков" до тошноты, обнаружил, с тоски, у себя третий глаз и как раз прикидывал - как бы его настроить на инфракрасный диапазон, как наверху заскрипело и грохнуло. Люк откинулся, оттуда начало опускаться на верёвке деревянное ведро.
– - Эй, вы тама. Жорево принимайте. Миска одна - не подеритесь. Гы-гы-гы...
Прежде всего - пайка. Два куска хлеба, миска с кашей и кувшин с квасом.
– - Жрите давайте. По-быстрому. И ложьте взад. Нам тута валандаться неколи.
Я отсел с едой к стенке и громко уточнил. В сторону невидимого стражника в дырке в потолке:
– - А придётся. Сосед мой, Градята, нынче ночью богу душу отдал. Слезай, дядя, покойничка вынимать будешь.
Пауза, поток междометий, упоминания родительниц и прародительниц, различных отглагольных мероприятий с использованием мужских и женских половых органов. В том числе - и с возвратными формами. Не только: "я - тебя", но и "я - себя". Как вариациях "Конька-горбунка":
"Средний был гермафродит:
Сам - и трахнет, и родит".
Грамматически интересно звучало смешение в одной фразе совершённых, продолженных, инфинитивных и пока лишь обещаемых... действий.
Вот же: филфака в Москве ещё нет, а филологи с факерами - уже есть.
В поруб всунули факел, от тусклого света которого мои, отвыкшие уже глаза начали слезиться. За коптящим факелом смутно просматривалась бородатая морда с выпученными глазами. Потом её сменила другая такая же. Братья-близнецы?
– Нет, просто общее дело во славу родины делает людей похожими. Особенно, когда это дело - тюрьма, а родина - Москва. В смысле: подворье бояр Кучковичей.