Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка
Шрифт:
Пробуждение... по нужде. Звал-звал... думал уж... осрамиться. Но пришёл какой-то урод.
Вы себе процедуру подсовывания "утки" под больного, лежащего на животе - спина-то разорвана, привязанного широким кожаным ошейником на цепь, уходящую куда-то под постель, с руками, примотанными к ложу - представляете?
– - Задницу подними, ноги раздвинь.
Как-то остро вспомнились мне мои похождения в стольном граде Киеве. Тогдашние лечебные процедуры в исполнении Юльки-лекарки, её то - нежные, то - крепкие ручонки... Упокой, господи, душу грешную. Как-то мне повторение пройденного... не в кайф. Опять
Тут пришёл лекарь делать перевязку. И я понял, что бородёнка репейником - прекрасно и мило. Что у меня не только нет "хочу - не хочу", но и "могу - не могу". Потому как я могу только орать. И покрываться холодным липким потом. И чувствовать как меленько дрожат мышцы. Отходя от остроты ощущений. В полной слабости и прострации после... лечебных процедур.
Вот в таком состоянии я пребывал дня два. В меня заливали какие-то травяные отвары, смазывали всякой разноцветной дрянью непристойного вида - раны и ссадины, подставляли "утку". Скармливали пустые, но наваристые, щи и набивали такой же кашей. И я снова впадал в дремоту.
Только к концу третьих суток мозги начали шевелиться, я попытался понять ситуацию.
***
Дело - дрянь. Что не ново.
Нападение на княжеского гонца - преступление. Из категории - государственная измена. Но - я одет не по форме. Нет ряда атрибутов, нет подорожной грамоты, поведение - не гонцовое, пуговица от княжеского кафтана - не подтверждение. Кучковичи скажут:
– - Брехун, обманщик, самозванец. Мы давай его пытать. А он, волей божьей, помре.
"Воевода Всеволжский"?
– Аналогично и ещё хуже. Аргументы - веером, по народным мудростям: "Так врет, что ни себе, ни людям передышки не дает", "Кто врет, тому камень в рот".
В смысле: волей божьей помре...
Всё упирается в доверие. Точнее: в уверенность в доверии.
Если Кучковичи уверены в том, что Андрей им верит, то они уверены, в том, что их отмазки сработают. Даже и смерти верного слуги Хрипуна и княгининой служанки Сторожеи - найдётся способ объяснить. Если Андрей им верит - всё можно свалить на "непонятки" и излишне ретивых слуг.
"Все под богом ходим", "и на старуху бывает проруха". Извини, мил человек - обмишулились.
И - спокойно тихо прирезать. Меня!
Ещё легче весь набор отмазок проходит у епископа Феодора:
– - А меня там и не было! А вот слуги мои... у, какие они нехорошие... у, как я им пальчиком погрожу.
Весь вопрос - в доверии. Точнее: в уверенности в доверии.
Андрей не верит Феодору. И оба об этом знают. Для вынесения окончательного решения об "утрате доверии" Андрей и послал меня за Софьей. Чтобы - "удостовериться". Задача - чисто информационная. Но как же больно за информацию бьют! Вся спина горит.
Всё зависит от Софьи. Пока она не даст явного подтверждения - Андрей не тронет ни епископа, ни бояр. Вне зависимости от моей судьбы. Меня здесь можно прирезать, отравить, придушить, забить кнутом... Пока он об этом явно и достоверно не знает - он всерьёз не сдвинется, сыска не начнёт.
"Разве я сторож брату своему?". Тем более, если этот брат - Ванька.
Вот
– - Вот, от чудачка твоего тыковка!
Тогда - "да". А до тех пор - "нет". "Всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого". Да и как можно обвинять "уважаемых людей"?
Я уже рассказывал, что судопроизводство в "Святой Руси" предусматривает специальную категорию свидетелей. Не свидетелей рассматриваемого события, а вообще - жизни истца и ответчика. Их репутации.
Развалить репутацию Кучковичей в глазах Андрея - возможно только прямыми и однозначными фактами. Которые он сам искать не будет. А я ему - отсюда!
– притащить их не могу.
С Софьей - иначе. Пока она жива - он будет её искать. Её смерть - будет подтверждением их вины. Они что - этого не понимают?!
Одно исключение: если смерть Софьи будет обставлена так, что её невозможно будет связать с Кучковичами и/или Феодором. И/или Суздальскому князю будет невозможно провести тщательное расследование.
Как они это могут сделать? Нужно понять их планы. Потому что от этого зависит моя жизнь.
Ну, и конечно, светлое будущее всего, пока ещё - недо-прогресснутого, человечества.
Хотя, честно говоря, целостность моей собственной шкуры волнует меня куда больше, чем сотни миллионов шкур потенциальных потомков нынешних стад хомом сапнутых. Вот такая я эгоистическая сволочь. Извините.
***
Глава 413
На следующий день стандартная лечебная процедура была модифицирована. Лекарь поцокал языком и сообщил, что я - пёс смердячий. В смысле: на мне всё заживает, как на собаке. После чего устроили расширенный вариант гигиенических процедур: обтёрли мокрой тряпкой с уксусом, подмыли, перестелили, перевернули и перестегнули.
Теперь я тупо пялился в потолок в полной темноте своего подземелья. Под маковкой - доска. На шее ошейник на цепи, руки тоже пристегнули, кожаными наручниками поверх повязок, за край лежанки. И щиколотки так же. Лежу в растяжку. Чуть шевельнусь - цепки звякают. Не жалеют славные русские бояре Кучковичи железа для сидельцев и страдальцев. Такая, знаете ли, вековечная московская манера. Но есть чему порадоваться: не "евро-кровать" - вороты для растягивания отсутствуют. Пока.
Чем-то меня сегодня знахарь странным поил. Обычно, после его отвара, я сразу вырубался и потом целый день голова - будто опилками набита. Морфин? А сегодня... на хи-хи пробивает. Опять героинчику подсыпали? Это у них тут фирменный знак высокого градуса лекаризма? Опять вспомнилась мне Юлька-лекарка... и наши в её избушке... развлечения.
– - Ну, ты как? Живой?
Дверь распахнулась, и в низкий дверной проём, прикрывая ладонью свечку в руке, шагнула женщина.
Ни - "здравствуй", ни имени-отчества. Будто на дню уж много раз виделись. Невежа. Хамка. "Ма-асквичка ма-асковская". Самая первая. Вот так с неё всё и пошло? А может у неё хамство - типа профессиональной болезни? Я таких начальников немало видел. Сперва - человек-человеком. А потом такое вылезает...