Зверь выходит на охоту
Шрифт:
Мальчишка на это только фыркнул.
– Смотри лучше! – заявил он. – Я говорил – младенцы нынче, как на подбор – черные! Поди-ка найди среди них нужного, - у него вырвался смешок.
Глядел на нее насмешливо, даже глумливо. И в то же время – глаза застилала странная пелена равнодушия. Накато отвернулась, снова вгляделась в ползающих малышей. Вот трое в углу – ее сына среди них нет. Вот один тянется ручонкой к книге одного из учеников, что якобы присматривают за детьми – нет, не то! Слишком худой, и шея длинная. Один завалился на спинку прямо посреди помещения
– Моего сына среди них нет, - повторила наконец, обернулась к послушнику.
Сгребла одной рукой за шиворот, подтянула к себе.
– Это все – чужие дети! Где мой ребенок?! И не вздумай снова ляпнуть, будто я не в силах признать своего малыша. Я узнаю его из тысяч!
– Ладно, ладно! – затараторил мальчишка.
На лице проступил страх. Он косился на сверток, который она небрежно прижала локтем. А у Накато в груди разливался холод – неужто малыш ее умер, а она даже не знает?! И не почувствовала ничего. Она ищет его, чтобы взглянуть напоследок – а его нет среди живых!
– Быть может, твой сын – это младенец, которого держат отдельно ото всех? Его мастер Эну принес в башню.
– Эну?! – выдохнула Накато. – То-то я видела его возле башни! Веди немедленно!
– Ладно, ладно! – затараторил послушник, силясь отодвинуться.
Накато опомнилась, выпустила его одежду из пальцев. Он, поминутно оглядываясь, заторопился по галерее. Она, перехватив удобнее сверток, последовала за ним.
– Почему его держат отдельно? – окликнула она мальчишку.
– Почему? – тот обернулся, чуть замедлил шаг. – Я не знаю. Так решили старшие мастера. Возможно, их мастер Эну попросил. Меня это не касается.
Отдельно от прочих детей. Значит, ее сын – особенный! Неужели это Эну сам отобрал у нее ребенка?! Зачем? Хотел забрать сына своего бывшего хозяина? Или малыш и правда унаследовал настолько удивительный дар? Этого она, скорее всего, не узнает. Знать могут старшие мастера в башне – но кто она такая, чтобы требовать у них ответов на вопросы? Им не составит труда ее прихлопнуть, как надоедливого москита. Юный послушник сам ничего не знает. Не младенца ведь спрашивать? Уж он-то точно ничего ей сказать не сумеет!
Она по привычке запоминала дорогу, хотя и понимала – это бессмысленно. Если она выберется из этой башни – ей не суждено будет сюда вернуться.
Она сможет утешать себя тем, что ее сын станет великим колдуном. Одним из сильнейших. Может, сделается приближенным одного из могущественных правителей. Или даже правителем! Или одним из старших мастеров башни. Но это – нескоро, это – спустя лет двадцать-тридцать.
– Пришли! – голос послушника заставил ее встряхнуться.
Она недоуменно огляделась. Все тот же узкий проход – провожатый еще раньше объяснил ей, что такие переходы идут вдоль всех общих коридоров, в толще стен, вокруг помещений. Эдакая сеть тайных дорожек внутри башни. И вот – они посреди одной из этих тайных дорожек. Даже отверстий в стене, чтобы поглядеть, нет.
– Я сейчас зайду один, - проговорил
Одного. Ее малыша оставляют одного – беспомощного и крохотного! Она сумела лишь кивнуть. Он нырнул в открывшийся выход, и она осталась одна.
Перехватила крепче сверток. Должно, усыпить человека на расстоянии может лишь колдун, читающий души. А в башне таких нынче нет – Эну уехал. Не иначе, это он и забрал у нее сына тогда, в лесу. Тогда получается, что он шел за Адвар, которая преследовала ее, Накато? Что за редкий дар получил ее малыш? Быть может, тоже – умение читать души.
А ведь тогда, в доме Изубы, Эну ни в чем ее не заподозрил. Не заподозрил, что она, Накато – заслана своим хозяином. Странно это.
Накато переминалась с ноги на ногу. Вопросов куда больше, чем ответов. И становилось их все больше и больше. И мгновения, как назло, тянулись медленно-медленно.
– Идем! – окликнул вернувшийся послушник. – Он сейчас один, я заглядывал.
Накато заторопилась следом. Сердце заколотилось. Сейчас она увидит своего малыша! Впервые за долгие декады. Сможет взять его на руки, обнять.
Да помилуют ее боги и духи, это стоило ее мытарств в башне! Пускай это и станет последней встречей.
*** ***
Комната была куда как меньше, чем помещение, в котором ползали остальные дети. Ее тоже выстилал тонкий потертый ковер. Однако в углу лежали несколько толстых покрывал с разбросанными на них подушками. Среди подушек сидел, откинувшись на них, ее сын.
В отличие от других детей, он не был голым. Его окутывали разноцветные покрывала из шелка и тонкой шерсти.
Малыш не спал – вертел в ручках небольшой шарик, выточенный из дерева. Он обернулся на вошедших, чуть приподнялся, отложив игрушку.
– Ты кто такой? – младенец шепелявил – во рту у него имелась всего пара-тройка зубов.
Когда его похитили, как раз начинал резаться второй зубик. Накато помнила. Неуверенная речь и младенческий голос вкупе с властными интонациями и взрослыми словами внушали безотчетный страх, от которого леденело в груди.
– Кто ты такой, - повторил малыш с явным трудом, сверля послушника взглядом. – Я видел, как ты засовывал в дверь свой любопытный нос! – перевел взгляд на Накато. – И зачем привел ее?! Она мне больше не нужна.
– Это ведь я, - Накато шагнула вперед, опустилась на колени, протянула руку робко. – Твоя мать…
– Я не уйду отсюда, - резко отозвался младенец. – Здесь – моя жизнь.
– Я знаю, - она торопливо закивала. – Я не хочу ломать твою судьбу. Хотела лишь увидеть в последний раз.
Он глядел холодно, строго. Она поневоле оробела. Она и прежде видела порою у него такой взгляд. Но то бывало редко, краткими мгновениями. А сейчас он смотрел на нее, не мигая. Вид был задумчивый – точно он взвешивал в мыслях, как бы с нею поступить. Не таким она помнила своего малыша. Непривычно.