Звезда Нибелии
Шрифт:
– Помог? Как? В чем? – не понял Корт.
– Помог разобраться в том, как этот кулон оказался у нее.
Просьба была довольно простой, но отчего-то ошарашила Корта.
– Но … у меня нет не малейшего представления об этом, – растерянно ответил мужчина. – И почему я? Разве это не работа для кого-то более просвещенного и приближенного к богам?
Арагон хитро улыбнулся, и эта улыбка не сулила Корту ничего хорошего.
– Не думаю, что в Утегате есть кто-то, более приближенный к богам, чем ты, Корт.
Корт отвернулся, на его лице появилось такое выражение, будто он только что целиком проглотил
– Не знаю, почему ты продолжаешь повторять это, вестник. Ведь общение с богами – твоя прерогатива. А я… если честно даже не помню, когда в последний раз приносил жертвы. Как ты, наверное, знаешь, я все больше занят политикой и недостойной такого, как ты, мирской суетой.
– А я не понимаю, почему ты продолжаешь отрицать очевидное, – с прежней улыбкой на лице продолжал жрец. – Ведь тебе, в отличие от всех нас, не нужны жертвы и обряды для того, чтобы обратиться к богам. Твой алтарь находится внутри тебя, и я думаю, тебе прекрасно об этом известно.
Корт тяжело вздохнул, опуская голову. Он не хотел продолжать этот бесконечный спор о духовности и богах. И не понимал, зачем Арагон затевал его всякий раз, будто нарочно стараясь разозлить Корта.
– Я все равно не понимаю, чего ты хочешь от меня, – проговорил он. – Что я могу сделать?
– Я не знаю, что конкретно ты должен сделать, - совершенно невозмутимо ответил гурнас, будто специально издеваясь над Кортом. – Но, то, что должно быть сделано, можешь сделать только ты.
– Каждый раз при встрече с тобой, ты задаешь мне все больше загадок, вестник. Вот только не думаю, что я могу их разрешить, – с возрастающим раздражением проговорил Корт. Он в самом деле не понимал, зачем гурнас говорил все эти вещи, и почему из всех атлургов выбрал именно его для загадывания своих загадок.
Будто прочитав его мысли, Арагон сказал:
– Боги неспроста свели вас вместе. – Он кивнул на скучающую в сторонке Юту. «Мы вовсе не вместе», - хотел ответить Корт, но счел за лучшее промолчать, чтобы не услышать еще одну лекцию. – Так же, как неспроста Юта носит на себе символ Богини Тьмы. Смысл происходящего пока сокрыт от меня, но я думаю, ты сможешь найти ответы на эти вопросы.
«Больно мне это надо», - думал Корт, а Арагон все говорил:
– Мне кажется, неспроста вы двое оказались здесь сегодня вместе…
Корт перестал слушать, когда его ухо различило едва уловимое потрескивание. Точнее, это даже не было звуком – он словно уловил некую вибрацию в толще стен Зала Свитков.
Вдоль позвоночника пробежала волна холода. Корт еще не осознал, что это было за чувство, но он всем телом, каждой клеткой ощутил угрозу. Словно в недрах стен и потолка вдруг возникло напряжение, которое разрасталось, давя на песчаный свод. Это никак не проявлялось внешне, но внутренности Корта сжались в тугой комок. А потом свод охнул, словно вздохнул, Корт услышал это так отчетливо, как если бы кто-то крикнул ему на ухо.
Не задумываясь, Корт прыгнул. В два гигантских скачка он оказался рядом с Ютой, которая еще даже не успела понять, что что-то происходит, и повалил на пол, накрывая ее тело своим.
В тот же момент мир вокруг затрещал, как будто боги рванули в разные стороны гигантскую простыню. Пол содрогнулся, словно огромный великан
Прямо перед тем, как свет померк, и все вокруг заволокли удушливые клубы пыли, Корт успел посмотреть на девушку. Ее глаза впились в его лицо с такой силой и таким испугом, как будто наступал конец света, и он был единственным, кто мог защитить ее от гибели. Мир вокруг рушился, и они оба думали об одном и том же – это может быть последний миг их жизней. И в этот миг последнее, что они видели – были лица друг друга.
А потом глаза Юты расширились от ужаса, и она закричала. Корт подобрался, готовясь до последнего закрывать ее своим телом. Ему показалось, что в спину ударило тараном, как будто тот великан, что крушил все вокруг, разбрасывая глыбы, решил во что бы то ни стало добраться до девушки, от страха сжавшейся под ним в комок.
Корт покрепче сцепил зубы и уперся в землю руками и ногами, готовый удержать любую тяжесть. Он знал, что упадет, только когда под неимоверным весом переломится его хребет.
Его снова тряхнуло, как будто невидимая сила пыталась скинуть его с девушки. Грохот стоял в ушах такой оглушительный, что Корт перестал слышать, как кричит Юта. Ему в спину воткнулось что-то острое, а потом его вдавило в землю с такой силой, словно ему на плечи опустились все Красные Горы.
Корт ощутил, как его руки и ноги буквально погружаются в песок, жилы трещали, а кости готовы были полопаться и превратиться в студень. Но если он позволит этому произойти, тогда вся эта тяжесть, больше не встречая на пути никаких препятствий, опустится на Юту и точно раздавит ее маленькое хрупкое тело. А потому он должен терпеть.
И Корт терпел.
Грохот стих. Юте показалось, что небо и земля успели несколько раз поменяться местами, хоть в то же время она понимала, что лежит там же. Оглушенная и ослепленная, она ничего не видела и не слышала. Единственным ощущением, которое осталось во всем мире – было тело Корта, крепко прижатое к ней. Она знала, что они все еще живы только потому, что чувствовала его сердцебиение, отдававшееся барабанным эхом у нее в груди.
Его сердце стучало так бешено, сквозь кофту ударяя ее по ребрам, что она даже не ощущала собственного сердцебиения, как будто у них осталось одно сердце на двоих.
В ушах болезненно звенело, Юта хотела прикрыть их руками, но едва могла пошевелиться. Через бесконечно долгие минуты, когда она слышала только оглушительно высокий звук, резавший слух и видела перед глазами только расплывающиеся красные пятна, к ней начали возвращаться слух и зрение.
Вокруг было темно. То есть абсолютно темно. Настолько темно, что такой темноты она не видела никогда в жизни. Так темно, как будто она оказалась в самых недрах Нибелии, погребенная под тоннами земли, или же, наоборот, - в открытом космосе, окруженная только чернотой и пустотой межзвездного пространства.