A moongate in my wall: собрание стихотворений

Визи Мария Генриховна

1925

65. «Упал и вдребезги разбился…»

Упал и вдребезги разбился сосуд, зовущийся мечтой, который в сердце серебрился лампадой хрупкой и святой. Остался сир и полон болью тот угол, где она жила, и по окрестному раздолью печаль туманом поплыла, и долго гулкое звенело, катилось эхо по реке, как будто небо сожалело о человеческой тоске.

1928

66. «Дальний берег синей реки…»

Дальний

берег синей реки, и на нем золотые пески, и высоко — червонный узор заплетенных листов сикамор. Мне нельзя тоски облегчить, и нельзя мне руки омочить в той сверкающей ярко волне, пробегающей в дальней стране.

1928

67. «Убеги и спрячь с собою грезу…»

Убеги и спрячь с собою грезу в старом и оборванном мешке и, приняв обиженную позу, скорчись в отдаленном уголке. Пусть застрянут слезы в паутине, где лучи дневные не дошли, — пусть любовь на золотой картине смотрит, как печаль лежит в пыли.

1926

68. «Мы не одни. По нашим колеям…» [72]

Володе Визи

Мы не одни. По нашим колеям идут еще какие-то. Их много. Они, пригнувшись, громко шепчут нам о тех полях, где началась дорога. Упрятаны одеждами теней, они от посторонних взглядов скрыты, и сетью только нам понятных дней их разговоры цепко перевиты. Я слышу ночью жуткие тона и отклики — в сырой траве рассвета; мне память неотъемлемо дана о призраках оконченного лета. И если я увижу — ты устал и, сев в пыли, глядишь в пустые дали, я догадаюсь: кто-то нашептал, что где-то одуванчики завяли.

72

For Володя Визи see note on poem 54.

1926

69. Chinese Serenade [73]

The silver pilgrims of the sky — the clouds of sunset go, and sw eetly starts her lullaby, my Goddess Moon, Chang-O. Dispel thy drowsy dreams, my friend, as rays of twilight fade, and with my song thy magic blend upon thy lute of jade! Then let me love thee, as a cloud may love a flashing star, as ripples on the lake, that crowd to touch a nenuphar.

73

The poem was first published in the journal Manuscript (Pomona College, Claremont), v. 3, no. 1, November 1925, and given honorary mention; it was reprinted in the journal Inter-Collegiate World. Chang-O: Chang Ye, the moon goddess in Chinese mythology.

1925

70. «Я умру на высокой горе…»

Я умру на высокой горе, мне почудятся вещие сны в час, как мир поплывет в серебре уходящей со мною луны. Я скажу — Что же мне, я готов, отпустите меня от земли, я пойду по ступеням богов в край, куда мои думы ушли. Но, уйдя от земных деревень, растопчу свое сердце во прах, если долго знакомую тень не увижу в небесных садах.

1926

71. «Голубая

птица улетела…» [74]

Голубая птица улетела в синие и чудные края, канула у крайнего предела, где вскипели заревом моря. Эта птица — верхний блеск заката, темнотой исполненный простор. Эта птица — радость без возврата; ей не вспомнить слова «Мутабор». Я стою, и пустота ущелья мне на ноги пылью полегла. Этот мир — моя тюрьма и келья, в этом мире день не даст тепла.

74

Мутабор is the Latin «mutabor», I will change.

1926

72. The Fortune Teller (Mary Custis Vezey) [75]

A gypsy woman — hollow wrinkled cheek framed in her hair that hung like cobweb veils — knocked at my gate one evening, to speak of secret and prophetic starry tales. I bade her speak of you, I know not why. She looked into my eyes, she held my hand and whispered: «See the colors of the sky? the restful shadows of the sleeping land? Why be so sad? You must not». And she took the silver piece for which I bought my fate, and bowing low her feeble head that shook she hobbled out my iron-railed gate.

75

This is an English version of poem 63. It was first published in the journal Manuscript (Pomona College, Claremont), v. 3, no. 3, March 1925, where the first line of the second stanza was «I begged her speak of you— not knowing why», and the fourth line of the second stanza was «the restful colors of the sleeping land?»

1925

73. «Уйду к опушке, где деревья строги…»

Уйду к опушке, где деревья строги, где из-за серых призраков лесных не услыхать с проселочной дороги ни голосов, ни стуков городских. Я буду знать и буду рада, зная, что в экипажей траурном ряду один из многих вспомнит, проезжая, и будет ждать, что я опять приду. Но я, забравшись в самый синий ельник, не покажусь из своего дупла: ведь та заря не встанет в понедельник, что в воскресенье вечером зашла.

1926

74. «Когда на хмуром океане…»

Когда на хмуром океане на миг ты встретился со мной, скажи, ты слышал ли в тумане сигнал тревожный над волной? Ты видел, как дрожали снасти и напрягались паруса, как будто силясь верить в счастье и уповать на чудеса? Иль ты прошел, невозмутимый, не чуя гибели, прошел туда, где ждал тебя родимый и, может быть, спокойный, мол, и дома, в гавани далекой, тебе припомнить не дано корабль, упавший одиноко на черное морское дно!

1928

75. «Серебряные туманы…»

Серебряные туманы, черта, где солнца чело в лежащие дальше страны вечерним морем прошло, и что-то помнится живо, какой-то голос зовет, и снится, где-то красиво все то же солнце взойдет.

1925

76. «Я — отшельник в дикой пещере…»