А жить, братишки, будет можно!

Буркин Олег

Василий Егорович помрачнел.

– Состояние по-прежнему остается критическим. Ему уже несколько раз делали пересадку кожи. Но врачи говорят, что у него очень сильный организм…

Подбадривая себя, Сухоруков тряхнул седой головой.

– Говорят, что надежда есть.

…На койке лежал перебинтованный с головы до ног Александр. К нему все так же была подключена система обеспечения жизнедеятельности. Открыв глаза, Александр смотрел на мать и Колбышева, которые стояли у изголовья его постели. За их спинами

замер Сухоруков в белом халате, накинутом на генеральский мундир.

Открыв рот, Александр попытался что-то сказать, но Колбышев категорично поднес палец к своим губам.

– Нельзя. Тебе надо беречь силы.

…В коридоре Колбышева обступили Василий Егорович, Татьяна Ивановна и только что приехавший в госпиталь Мурашов. Недалеко от них на диване сидела Ирина, которая, напрягшись и подавшись всем телом вперед, тоже ловила каждое слово врача.

– Теперь он большую часть времени находится уже в сознании. Пересадки сыграли свою роль, - Колбышев обвел собеседников взглядом.
– У него появился шанс. Очень небольшой, но все же…

Глаза врача стали серьезными.

– Завтра ему предстоит еще одна операция. После нее я смогу точно сказать, выживет он или нет.

Помолчав, он развел руками.

– Извините, но меня ждут больные.

– Конечно, конечно, - понимающе и торопливо произнесла Сухорукова.

Колбышев кивком головы попрощался со всеми и удалился по коридору.

Проводив врача взглядом, Татьяна Ивановна повернулась к Сухорукову и Мурашову.

– Будем ждать завтрашнего дня, - сказала она с надеждой в голосе.

Василий Егорович стоял, понуро глядя себе под ноги.

Мурашов похлопал его по плечу.

– Все будет хорошо, Василий.

Он наклонился к самому уху друга и, скосив глаза в сторону Ирины, перешел на шепот. – А кто эта девушка? Сашкина невеста?

– Нет, - ответила за мужа Татьяна Ивановна.
– Сестра одного моего пациента. Он тоже прошел Афган… Там его пронесло. А в Туле… Чуть не погиб на стройке…

Мурашов сочувственно хмыкнул.

– Ее брату сейчас лучше, - продолжала Татьяна Ивановна.
– Вот она и приехала, чтобы поддержать меня.

Мурашов удивленно и одобрительно хмыкнул.

– Нечасто в наше время встретишь такое.

***

Вокруг операционного стола, на котором лежал Павел, стояли Татьяна Ивановна, Наталья Николаевна и медсестра.

Склонившись над головой Павла, Сухорукова делала одно осторожное движение скальпелем за другим. На ее лбу выступили капельки пота, и медсестра, заметив это, быстро поднесла к ее лбу салфетку.

Сухорукова бросила ей:

– Зажим!

Та быстро подала Татьяне Ивановне инструмент. Приняв его, Сухорукова, посмотрела на Наталью Николаевну. Их взгляды встретились, и Наталья Николаевна ободряюще улыбнулась

Сухоруковой одними глазами.

Татьяна Ивановна снова склонилась над Павлом…

…Сухорукова вышла из операционной в комнату, где переодевались хирурги.

Сорвав с лица маску, она прислонилась к стене, закрыла глаза и медленно осела на пол.

Следом за ней в комнату зашла Наталья Николаевна. Увидев Татьяну Ивановну, сидящую на полу, Наталья Николаевна ойкнула и бросилась к ней.

– Татьяна Ивановна! – испуганно вскрикнула Наталья Николаевна, склонившись над Сухоруковой.

Открыв глаза, Сухорукова устало улыбнулась.

– Не волнуйся, Наташенька. Со мной все в порядке. Просто я устала. Боже, как я устала…

Облегченно вздохнув, Наталья Николаевна тоже сняла с себя маску. Она смотрела на Сухорукову восхищенными глазами.

– Татьяна Ивановна, у Вас получилось! – Наталья Николаевна прижала руки к груди.
– Вы сделали чудо.

Сухорукова усмехнулась.

– Чудес не бывает. А получилось у меня или нет…Говорить еще рано. Вот когда он придет в себя…

Татьяна Ивановна подмигнула своему интерну.

– Сделай-ка лучше, Наташенька, кофе. И мне, и себе. Покрепче!

***

Вокруг стола, на котором лежал Александр, стояли Колбышев, еще один хирург помоложе и медсестра.

Колбышев повернулся к своему коллеге.

– Ну что, приступим?

Тот молча кивнул головой.

Колбышев взял из рук медсестры скальпель и склонился над Александром…

…В коридоре госпиталя, недалеко от операционной, сидел на диване Василий Егорович. Настенные часы показывают начало девятого вечера.

В конце коридора появилась запыхавшаяся Татьяна Ивановна. Она быстро шагала к мужу. Он встал.

– Ну что? – бросила Сухорукова на ходу.

– Операция продолжается уже пять часов, - ответил Василий Егорович.

Татьяна Ивановна подошла к супругу. Остановившись, она поправила растрепанные волосы.

– Чуть не опоздала на электричку.

– Могла б позвонить Тюпалову. Он дал бы машину.

Сухорукова махнула рукой.

– Неудобно. Он уже и так столько нам помогал.

Татьяна Ивановна присела на диван. Василий Егорович опустился рядом с ней.

– Я сама сегодня оперировала, - отдышавшись, сказала Сухорукова.

– Кого?

– Брата той девочки… Бывшего десантника.

Генерал Сухоруков недовольно крякнул и поднял вверх указательный палец.

– Танюша, запомни: бывших десантников не бывает.

Татьяна Ивановна согласно кивнула.

– Ира и сегодня хотела поехать со мной. Но я не разрешила. Пусть побудет с братом.

Оба увидели Колбышева, который вышел из операционной. Супруги тут же вскочили на ноги и бросились к нему.