А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
Дама, т. е. искусственно созданный образ гармонии, несоединима с
действительными вещами, с реальностью, с пароходом. Надо помнить, что эта
ситуация соотносится со сборником «Нечаянная Радость», с книгой о смутах в
душе, в природе и в общественной жизни. Детский взгляд тут направлен на
«Поэта», на человека, мечтающего умственным путем решить реальные беды
жизни. В «Короле на площади» один из главных персонажей — Поэт —
связывает с образом Дамы возможности
революционной эпохи. «Детская» ирония Блока относится не к эпохе, а к
возможным иллюзорным представлениям о ней: тем хуже для носителей
75 Цит. по комментариям А. Космана к кн. «Письма Ал. Блока к
Е. П. Иванову» (М.-Л., 1936, с. 125).
иллюзий, если эти иллюзии не сбываются или даже выглядят нелепыми рядом с
реальными вещами.
В стихотворении «Балаганчик» детский взгляд направлен на еще более
серьезную и в сущности трагическую вещь: на одну из основных идейных
ситуаций одноименной драмы. В сознании самого Блока драма «Балаганчик»
всегда была вершинным проявлением в его творчестве мотивов «отчаянья и
иронии»: в цитировавшейся выше дневниковой записи от 15 августа 1917 г., где
характеризуется последовавшая за революционным взрывом 1905 г.
общественная смута, где рисуются отдельные проявления распада старых
общественных, культурных, лично-бытовых связей, составляющие, по Блоку,
« вихрь атомов космической революции», — появляется среди наиболее
очевидных признаков этой смуты и «Балаганчик» как «произведение,
вышедшее из недр департамента полиции моей собственной души» (VII, 301).
Согласно этому авторскому толкованию, в драме «Балаганчик» представлена
крайняя степень душевного распада. Совершенно ясно, что «Балаганчик»
отнюдь не может быть сведен к чисто литературному пародированию
отдельных особенностей в житейском поведении символистов или приемов
символистского искусства, но имеет несравненно более широкое и общее
значение. В лирической драме 1906 г. с наибольшей силой выразились утаенные
ранее стремления Блока анализировать распад характера, непримиримые
внутренние противоречия личности, связанные, в конечном счете, с распадом
старых общественных отношений. Это реализовалось в расщеплении единого
характера драматического героя на односторонние крайности — чувственно-
стихийную, активную (Арлекин) и душевно-лирическую, пассивную (Пьеро). В
логике драматического действия оказывается, что обе эти крайности, ввиду их
односторонности, омертвляют, опустошают простейшие и обычнейшие
проявления человеческой жизнедеятельности — любовь,
Превращение Коломбины в картонную куклу, следующее за тем превращение и
всей обстановки действия в бумажно-декоративную, превращение реальной
человеческой крови в клюквенный сок не означают субъективистской игры
реальностью, как это было свойственно другим драматургам-символистам в
аналогичных обстоятельствах (скажем, Ф. Сологубу), — но, напротив,
обнаруживают объективный характер происходящего, объективный характер
непримиримых коллизий сознания. Как раз это обстоятельство, т. е. глубинно-
философский смысл произведения, обнаружение реальности противоречий, —
наиболее остро противопоставляет Блока символизму соловьевского толка. С
другой стороны, настойчивое подчеркивание Блоком «простоты» и «детскости»
Пьеро и, далее, отчетливо проступающее, в особенности в черновой редакции
текста, стремление толковать центральную коллизию и единый противоречивый
центральный характер как характер человека социальных низов (что было
ядовито осмеяно кадетской прессой76) — обнаруживают и более широкую
общую тенденцию Блока трактовать своих героев, их помыслы, переживания и
76 См.: Речь, 1907, 1 янв., с. 5. Более подробно об этом — в моей работе
«Театр Блока (Трилогия лирических драм. 1906 года)» (Герой и время. Л., 1961).
внутренние противоречия в органическом единстве с социальными
отношениями. Абстрагированная форма выражения всего этого настолько резка,
что сам Блок-лирик ощущал всегда некоторую неловкость и даже боязнь перед
этой «нигилистической» крайностью художественного воплощения внутренних
противоречий. Объективно, конечно, это один из центральных, узловых пунктов
развития Блока в целом. В ранних стихах Блока, упоминавшихся выше,
отдельные ситуации «Балаганчика» не находят ясного объективного толкования
вследствие того, что коллизии подобного порядка представляются поэтом как
знаки катастрофических изменений, происходящих в мире и человеческих
отношениях, в целом непонятных, — почему и сами эти единичные ситуации
носят алогический характер. Общая театральность романа Дамы как будто бы
обещает решение тревожных неустройств — притом стоящие рядом и тоже
театральные «балаганные» сюжеты вселяют недоверие к сюжету Дамы. Однако
и там и тут действие замкнуто в своих собственных границах, в рамках каждой
из отдельных линий; нет общего, объединяющего мотива. Постепенно
намечающееся включение социального элемента — по разным линиям — и,