А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
схематический пока что женский персонаж, который далее заиграет чисто
блоковскими лирическими тонами. Важно понять, что будущая лирическая
героиня происходит из этой, поначалу схематической, но несомненно связанной
с событиями первой русской революции, образной основы. Существенна в этой
образной основе стихийность. Поэтически Блок видит свою новую героиню
прежде всего как народный стихийный характер. Поэзия характера возникает из
социальных элементов
своем роде идеализированный образ народной «вольницы», и это в то же время
национальное представление о поэзии женского характера. В каком-то смысле
это — аллегория национальной женской «стихии». Все дело тут в единстве
«общей» национальной женской судьбы и индивидуального, единичного
характера, в то же время проступающего сквозь эту аллегорическую основу
образного рисунка. Важен здесь также драматизм отношений между героиней и
«лязгающим цепью», связанным в гораздо большей степени с наличными
социальными отношениями героем. Герой тоже и аллегоричен, и индивидуален.
Это городской человек, влекущийся к народной вольной стихии и в то же время
не знающий ее и ее побаивающийся:
Не меня ты любишь, Млада,
Дикой вольности сестра!
Любишь краденые клады.
Полуночный свист костра!
И в степях, среди тумана,
Ты страшна своей красой —
Разметавшейся у стана
Рыжей спутанной косой
Стихотворение это в большой степени является прообразом широко развитой и
притом в каких-то отношениях основной творческой линии лирика Блока.
Индивидуальное и общее не слились в нем еще до конца, и потому оно
аллегорично и даже не кажется столь уж значимым для Блока — до того не
найден в нем еще эмоционально-лирический «разлив», сплавляющий обычно в
позднейших блоковских вещах личное и социальное в одну «стихию». Но
именно потому, что оно аллегорически-наивно, — оно и выражает так явно
корни позднейших блоковских исканий. Новый лирический характер Блок ищет
в социальных низах, лирическое начало в этом новом характере неотделимо от
социального, стихийное — основа новой блоковской поэзии личности —
корнями восходит к переживанию поэтом первой русской революции, к тому,
как представляет себе поэт народную жизнь и личность человека социальных
низов.
В связи с этим резко меняется все звучание блоковского стиха в целом.
«Нечаянная Радость» в этом смысле чрезвычайно отчетливо противостоит
первой книге Блока. Иным является весь колорит нового сборника, — в общем
восприятии его очень важными становятся знаки природной жизни, решаемой
смутных, брезжущих тонах, в противовес четким очертаниям лирических
персонажей, выступающих на фоне условно-декоративных пейзажей и прежде
всего бросающихся в глаза в первом издании первого сборника. В первой книге
Блока видны больше всего герои, во второй — особым образом построенные
пейзажи. В особенности важны тут «болотные» темы, стихи, объединенные
впоследствии в разделе-цикле второго тома «Пузыри земли» и рассыпанные в
разных разделах «Нечаянной Радости». Пейзажными темами болотного
весеннего и осеннего ущерба пронизана вся книга, эти темы ее открывают, а
завершается она поэмой «Ночная Фиалка», как бы итоговой в развитии именно
«болотных» тем. Такую же деформацию претерпевает и городская тема, и в ней
элементы повествовательности и более или менее четкие грани персонажей
чаще сменяются зыбкими картинами стихийной жизни города, — раздел
«Магическое», как бы наиболее концентрированно выражающий подобное
толкование городской жизни, сам Блок определял как «основной отдел» (II, 375)
и решительно связывал в 10-е годы со своей последующей эволюцией.
(Примечательно, что в первом издании «Нечаянной Радости», где нет раздела
«1905», именно в разделе «Магическое» помещены «Прискакала дикой
степью…», «Вися над городом всемирным…» и «Еще прекрасно серое
небо…».) Это многостороннее изменение самых разнообразных элементов
стиха только в самом общем виде можно определять как смену колорита, — по
существу же дело в идейно-смысловых, содержательных переменах,
обозначающих поиски новых творческих подходов поэта к действительности.
Так как это изменение подходов к действительности — и объективно, и в
восприятии поэта — связано с революционной эпохой, то в самой общей форме
можно сказать, что по разным линиям «Нечаянная Радость» и применяемые в
ней способы образных решений поэтических тем представляют собой большой
шаг вперед в развитии Блока. Однако этот шаг вперед, ввиду сложности и
противоречивости общей эволюции Блока, связан с существенными
издержками, и было бы нелепо освещать его односторонне, однолинейно,
минуя вопрос о подобных издержках.
Сам Блок говорил, что «Нечаянная Радость» — «переходная книга» (II,
375); в предисловии к первому изданию сборника основной образ, вынесенный
в заглавие, толковался автором так: «Нечаянная Радость — это мой образ
грядущего мира» (II, 369). Так как этот образ открывается в революционных