Алиса в стране Оплеух
Шрифт:
Две сильнейшие оплеухи свалили графиню на прочные каучуковые ягодицы.
Алиса вздрогнула, захохотала с недоверием негра раба, которого надсмотрщик назвал откровенным чувственным лгуном с хитрой мордой простофили, поедателя маиса.
— Ты?!! Посмел? Меня?!!
Девушку ударил, крысоед!
На попу свалил, меня, морально-устойчивую!
Ты, пакостник с бледными лицом Пьеро!
Как… ты… посмел, судорожный покойник?!! – графиня Алиса по-китайски-каратистки вскочила, резко, без замаха правой – одну, левой рукой –
Белый Кролик икнул, выплюнул выбитый зуб, качнулся, но устоял, даже засмеялся гаденько, словно проглотил жареную вьетнамскую селедку:
— Нет! Не Сергей Иванович Королёв ты!
Он бы убил сразу, одним ударом!
Но сходство, стать – пьяным зайцем я бы прикинулся – утащила бы ты меня в шатёр с золотым петушком.
Замахнулся, но передумал, подпрыгнул и скрылся в адском проходе, похожем на статую пиз…ы Королевы в укромном грязном уголке Французского парка.
Графиня подобрала белые перчатки и гейский веер Белого Кролика, обмахивалась, жеманничала, опускала глазки, словно играла главную роль в «Лебедином озере»:
— АХАХА-ХА-ХА-ХА! Господа! Не подумайте дурного – прошу к столу!
Неловко мне, морально устойчивой перед Принцами и графьями, но сдюжу, потому что вы – культуральные поляки, грубости мне не скажите, не догадаетесь, что я почти обнажена, но так велит великая хитрость, чтобы я по стране оплеух разгуливала модная, до неприличия скромная и конфузливая, словно бабочка на майском жуке!
ХИ-ХИ-С!
Конечности мои жалко, они растут и из ягодиц!
На голове – чёрная вьюга, а могли бы чудеса твориться без толку, но доказательство, что — инопланетяне прилетали на Землю.
Может быть, я – пиги, свинья?
Поросюшки много знают, читают, даже отличаются ханжеством, приходят в Дома творчества, расписываются за людей в книге бракосочетаний и на утро – неизвестный ученый, очкастый, в клетчатой рубашке узника замка Иф видит в своём паспорте печать, узнаёт, что он женат со вчерашнего дня на матери двенадцати алжирских детей.
Ой! У меня голос ломается, в бархат превращается, в шёлк китайский, а китайцы без штанов ходят, в халатах, а возле фанзы ногу выше головы поднимут, и – прощай, история средних веков.
Таблицу умножения на грудях вытатуирую, туда и таблица логарифмов Брадиса поместится — слыханное ли дело, чтобы Принц по грудям невесты не свою Судьбу вычислял, а – площадь треугольника.
Если нет смысла в науках, то – зачем изучаем, почему по лезвию ножа ходим, если иудеи оплатили места в первых рядах в Раю?
Воспитаю себя в израильском духе устроительницы саманных домиков, а по вечерам на кладбище тонким голосом, в унисон с вурдалаками буду выть – счастье ли это или скандал?
Трудно называть девушку мародёркой и скандальной, если девушка морально устойчивая и красивая в блистательной наготе, а нагота – не постыдно, потому что – Правда.
За правдой пойду в столицы Мира: в Вашингтон, в
Графиня Алиса красовалась перед зерцалами – откуда они выросли? из ада поднялись сквозь километры гранита?
Прилегла в выемку в чёрном базальте – гроб гробом, ручки на груди скрестила, ножки вытянула и хохотала – упала бы от смеха, но лежала, а лежащей упасть затруднительно, всё равно, что пятнадцать суток в свинцовом противорадиационном фартуке танцевать на сцене Мариинского театра Оперы и Балета.
(Многие, особенно польские паны и паненки поняли миротворческий жест графини Алисы, назвали её русской шпионкой, но мысленно, за сотни километров, при этом отметили необыкновенную красоту, мощь и грацию Алисы, простили ей низкое рождение, называли бедняжкой, рады бы принять в Костёле, но не верили, что графиня Алиса – генеральская дочка и у неё денег – гора Арарат из золота.)
После сражений, оплеух, у графини Алисы начались очередные видЕния, но она гнала их прочь – метлой из тех же видЕний.
Показалось, что карлик с огромным носом – до пола, или – хобот, копошится в своих вывалившихся сливовых кишках, мерзко хихикает, ручки потирает, измазал в оливковом масле, а теперь у рук прощения просит, словно на коленях перед толстой женой – Дюймовочкой.
— Ты – привидение, призрак оперы Морисвиль, или знак Президента Кеннеди? – графиня Алиса с интересом ткнула в нос карлика указательным миленьким пальчиком (на пальце перстень – череп и кости – с ядом кураре). – Может быть, ты – прелюдия к Апокалипсису, прости, если твой маленький, как и пятки, ум не воспринимает умные эстетические слова, ты же не Принц – видно, и коня Белого нет у тебя – более чем видно.
Румбу танцуешь, морально устойчивую, с подстёгиванием себя, будто лошадку с грузом соли по горе ведешь над пропастью, а далеко внизу – золотая рожь колосится. – Графиня Алиса погладила себя по головке, погладила бы и карлика, но он – негигиеничный грязный, антисанитарный.
Карлик долго смотрел, пытался луч зрения направить на лицо графини Алисы, чтобы бесстрашно – лицом к лицу лицо увидать – предстать перед красавицей, но шаловливые глаза косили на неожиданно огромные груди – окаянные, да избавит Провидение карлика от кошмарных снов, где груди созерцают закат.
Он извлёк из походной сумки (лейбл – «Сумка Гайдара») свисток, сдунул с него крошки махорки, осмотрел со всех сторон – так брезгливая певица осматривает губы негра любовника, убрал свисток обратно в сумку, поклонился графине, а затем, будто на пружинах, доставшихся в наследство от чёрта, подпрыгнул – красиво, профессионально, даже на шпагат в полёте развернулся, и отвесил графине Алисе две сочные, с пылу с жару оплеухи.
Свет не видел подобных оплеух – отточенных, порядочных и игривых.