Argumentum ad hominem
Шрифт:
Они ведь что-то вызывали во мне, люди и их поступки. Вроде бы, я огорчался и радовался, возможно, даже что-то любил и ненавидел. Но теперь все стерто. Начисто и подчистую.
Тот же Портер. Кем он был? Не по штатному расписанию, должности, служебным обязанностям, а лично для меня? Что я чувствовал в его присутствии? И чувствовал ли что-то вообще?
Сейчас это казалось почти невозможным, думать о чувствах. Даже на уровне «хорошо-плохо». Потому что этого уровня ещё не существовало. И не сможет возникнуть, пока…
Пока мы не встретимся снова. Но даже тогда, кто гарантирует, что ощущения, хоть какие-нибудь,
Да, это ужасающе правильно. Потому что не вызывает беспокойства. Потому что превентивно не позволяет этому самому беспокойству вообще случиться в моей жизни. Но почему мне так больно?
Хотя, когда перестаю думать, боль тоже. Перестает. И если полностью сосредоточиться на линиях камеры и строгом узоре решетки, можно достичь нирваны. Той убогой, что мне доступна. Либо молиться, чтобы мироздание подкинуло для наблюдения хоть что-нибудь, отличное от общего унылого фона. Пусть даже…
— Ты там как, не заснул ещё? Ну и славно. А то начальник требует.
Явление дежурного офицера тоже подойдет. Пусть и с непременными браслетами, стягивающими запястья за спиной.
Вообще, вся эта ситуация тоже требует. Объяснения.
Если трупы в многоэтажке нашли, установить виновника их появления не составило труда даже начинающему криминалисту. И тогда мне бы уже вовсю задавали вопросы. Или не задавали, а провожали бы по этапу. Если трупы не нашли, значит, их кто-то прибрал.
Кому могло понадобиться работать уборщиком, покрывая мои приключения? Только тому, кто находит их полезными. Для себя, естественно. И тут вопросы возникают уже у меня.
Покидая аэродром, я предполагал, что доберусь до Управления, чтобы получить нагоняй за опоздание, а потом займусь тем, что и полагается танку. Попробую сагрить босса, то есть. Потому что исполнители — всего лишь куклы для битья, которым зачастую и не положено быть осведомленными о планах начальства. А идти по всей цепочке от начала и до конца мне сразу показалось делом слишком муторным. Тем более, путем предусмотрительно установленных ограничений от доступа к служебной информации меня успешно отрезали, а копать наугад… Нафиг-нафиг. Потому что терпение и мазохизм все же разные понятия, хотя и чем-то близкие друг другу.
Но чего я не ожидал и не мог предположить, так это отсутствие необходимости вообще трепыхаться. Все сделали за меня. Хотя и мало объяснимым образом.
Транспортная полиция вежливо попросила выйти на ближайшей станции, где сдала меня с рук на руки, но не внутренней службе, а всего лишь своей муниципальной сестренке. Самому обычному патрулю. Который притащил меня в самый обычный полицейский участок. Единственным отличием от будничного стандарта оказалась полная индифферентность персонала: ни о чем толком не спрашивали, просто оформили задержание, закрыли в камере и забыли. О звонке я сам не стал заикаться. На кой черт? Надзорные в любом случае получили рапорт, а больше ни одной живой душе моё положение и состояние интересны не были и не могли быть. Так что, оставалось расслабиться и ждать следующего хода противника, чем я успешно и занялся. Гадая, зачтется ли при рассмотрении нарушений то, что на момент наступления полуночи моё местоположение уже было предельно точно установлено
И все шло как раз к такому варианту развития событий, пока меня вдруг не вздумали изъять из камеры. Потому что «начальник требует».
Признаться, я решил, что имеется в виду начальство сугубо «моё», но меня повели не на выход, а по периметру общего зала — в кабинет местного капитана. Это слегка путало коряво сложенную мной картину, но вызывало интерес, а потому…
Да, именно. Ощущалось предельно правильным. Поэтому я ни в коем случае не возражал, хотя и не ожидал от грядущего общения ничего выдающегося. Зато само выдающееся имело на сей счет свое исключительное мнение, и бросилось в глаза сразу же, едва я переступил порог.
Она стояла, упираясь ладонями в капитанский стол и чуть прогнув спину, поэтому обтянутые узкой юбкой ягодицы и бедра обращали на себя внимание самыми первыми. Потом взгляд уверенно спускался ниже, к разрезу и стройным ногам, вдоль каждой из которых строго посередине шел шов золотистого чулка. Заканчивалось все изящными щиколотками, каждая из которых, наверное, с легкостью уместилась бы в кольце моих пальцев, и глянцево-черными туфлями на высоком каблуке. А поскольку одна из ног была слегка согнута и поставлена на носок, можно было ещё и ясно разглядеть густо-красный цвет подошвы, вроде бы совершенно неуместный в таком месте, но все равно правильный.
— И я предлагаю вам обратить самое пристальное внимание, прежде чем…
Очертания фигуры выглядели удивительно плавными, такими, что её можно было бы нарисовать, что называется, без отрыва карандаша, но на чулочных швах я залип конкретно. Настолько, что если бы не наручники и придерживающий меня за локоть офицер, наверное, не удержался бы от того, чтобы провести по этим линиям кончиками пальцев.
— Потому что ваши действия, равно как и бездействие, непременно будут иметь самые…
От самой туфли, вверх по голени, медленно, чувствуя напряжение каждой мышцы, к колену, ненадолго задержаться в ямке, а потом снова продолжить движение, но уже накрывая шов ладонью и поглаживая упругое бедро большим пальцем с внутренней…
Она на мгновение застыла, потом медленно поставила ногу на пол, выпрямилась и повернулась лицом к двери. Ну, и ко мне тоже.
Молодая. Тонкая. Совсем не тех пропорций, которыми недавно всем желающим и нежелающим выносил мозги Полли, но определенно ладная и складная. Возможно, такое впечатление создавалось отчасти из-за хорошо сидящего пиджака и общих пропорций костюма, похожего на офисный. И все-таки что-то подсказывало: без него тоже хорошо. Тоже правильно.
Примерно такое же заключение можно было сделать и о лице, на котором особенно выделялись губы, глаза и… Веснушки. Целая россыпь по обе стороны от носа. Так что я залип снова.
Там, где я жил всю свою плохо осознанную жизнь, ничего подобного на девичьих лицах не наблюдалось. Потому что не могло. Смуглая кожа, что с неё взять? Эта девушка тоже не выглядела бледной, но контраст сохранялся. И хотелось подойти совсем близко, чтобы получше разглядеть занятные рыжие пятнышки. А может быть, даже попробовать сосчитать. Хотя я сразу мог бы уверенно сказать, что их ни много, ни мало, а ровно столько, сколько нужно. Именно столько, чтобы все было правильно.