Август 1937-го с Возвращения Короля
Шрифт:
Дайтон слушал, и недоумевал, неужели этот "Крот", старый боец, уже много лет общавшийся со всевозможными штабными чинушами, всерьез полагает, что сказанное им реально на деле? Да разве можно получить санкции на такую операцию, имея только несколько фотокарточек?! Смешно, право.
Хармлин увидел его реакцию, и примолк.
– Сир, вы считаете, что моих находок недостаточно для беспокойства?
– Нет, что вы...
– Дайтон потянулся в кресле, - Отнюдь... Только поступим вот как. Я передам вам в распоряжение отряды специального назначения подчиненной лично мне дивизии. Это - отряд горных парашютистов Роджера Лэмли и саперно-штурмовой. Общая численность - приблизительно полсотни человек. Со штатным авиатранспортом. Оперативный резерв создавать не нужно - два горно-стрелковых полка постоянно
– Отлично, сир. То, что нужно...
– Ну, вот и отлично. Сейчас я соединюсь с вашим начальником... Дэрри Нэйн, верно?
– Да, сир...
... Остаток дня ушел у Дайтона на рабочие хлопоты. Штаб и на самом деле справился почти со всем без его участия, - все части были расквартированы и приступили к плановым занятиям. Ближе к вечеру пришлось выдержать тяжелый разговор с губернатором, в котором Дайтон уведомил важного седеющего чиновника, что ландвер не следует распускать еще неделю, а то и больше.
Губернатор заметно скис. Дело в том, что рабочему люду, который участвовал в учениях ландвера, полагалось выплачивать за каждый день полную ставку, и вдобавок особую, "королевскую" надбавку. Учитывая ненапряжный характер службы, нетрудно понять, почему работяги обожали такие мероприятия (если те не ложились на дни спортивных состязаний и охотничий сезон), а работодатели, - наоборот, хватались за голову каждый раз, когда они проводились... Правда, эти расходы им отчасти погашались из казны, но рабочие руки на производство взамен казна дать не могла, и заводы либо вставали, либо гнали брак. А свежеиспеченные дружинники разгуливали себе в красивых форменках со старыми винтовками за плечами, патрулируя городки и деревни от одного кабака до другого...
Дайтон не обманывал себя насчет боеспособности этого воинства, но, тем не менее, хорошо, что среди гражданских всегда будут люди вооруженные, и хотя бы чуть более бдительно смотрящие по сторонам.
Подготовка к смотрам шла полным ходом. Взмыленные солдаты бегали многомильные кроссы, панцыри отрабатывали маневры, пушкари чистили орудия и настраивали приборы. Почти по всей провинции видны были кавалерийские эскадроны, несущиеся наперегонки по пересеченной местности, в небе реяли огромные десантные баллоны и юркие истребители... Все это стоило огромных денег, - каждый день Дайтон знакомился с цифирью затрат, которую ему предоставлял подполковник Эльмар Нойз, возглавляющий Отдел логистики штаба. Этот простоватый с виду молодой офицер, пышущий здоровьем толстяк из купецкой семьи, уже пятый год вел финансы его дивизии, и сейчас не без удовольствия занимался делами целой армии, каковой, по сути, были сейчас войска воеводства...
Доходов, понятное дело, не было, - но Армия и не должна приносить прямые доходы.
Армия силой вносит вклад в обеспечение валюты государства, в прочность его рубежей и внутреннее спокойствие, так что её цена на самом деле куда выше, чем те "скойцы", что уходят на топливо, продовольствие, обувь, боеприпасы, авторезину, мыло, ветошь и многое другое, что она пожирает каждый день, а особенно прожорливо - во время учений... Зато у дивизий, их солдат и офицеров не плесневеют мозги и расслабляются мышцы на мирных хлебах. Поэтому Дайтон без боязни смотрел на столбцы цифр, да и привык уже...
Хармлин также развернул бурную деятельность. Полковник Нэйн с уважением относился к его мнению, и сверх того, что выделил майору Дайтон, определил под его командование
... Поздно вечером фургон Дайтона подъехал все к той же гостинице. Инспекция авиакрыла привела генерала в хорошее настроение, - все самолеты и баллоны были исправны. Для них выделили хороший аэродром на испытательном полигоне "Мэтьюза", а личный состав уже расставил палатки и должным образом замаскировал их. Теперь осталось просмотреть отчеты, и подобрать место для некоторых состязаний, с которыми еще не было полной определенности... После инспекции Дайтону пришла в голову одна идея, и он обязал полковника Шуберта, командира авиакрыла дивизии, совершать регулярные облеты всех перевалов и тропинок, ведущих с Мглистого в равнину. В порядке учебных вылетов. Авось чего-то и высмотрят...
Шуберт согласился, хотя на его лице и было заметно некоторое колебание, - Дайтон просил о полетах в самые трудные предрассветные и вечерние часы, - но пилоты авиакрыла были достаточно опытны для таких заданий.
Дайтон предпочитал ездить один, имея под рукой только двоих связистов в фургоне, снабженном всей необходимой аппаратурой связи. И Петера, разумеется. Практика показала, что там, где не справиться Петер, нечего делать и целому штату прислуги... Едва Дайтон вышел на тротуар размять ноги, его ослепили разом две фотовспышки. Четверо репортеров дотемна прождали его возле парадного входа. Как же, он теперь важная шишка, глава военного командования округом, королевским указанием... Дайтон брезгливо отстранил ближайшего, и не обращая внимания на вопросы, которыми те так и сыпали, двинулся в холл. К вящей досаде, и тут ему преградили путь. Высокая, почти с него ростом, красивая женщина лет тридцати, с золотисто-медными волосами в строгом брючном костюме и накинутой на плечи шалью, с улыбкой встретила его возле стойки портье... В руках у неё были блокнот и самопишущее перо.
– Лисса М` Шатл, корреспондент "Уикли телеграф", - представилась она.
– Госпожа М` Шатл, вся информация идет через Службу Герольдов воеводства, понимаете? Пресс-релиз у них должен быть готов к среде.
Петер выскочил было навстречу, с намереньем оттеснить женщину с пути командира, но Дайтон жестом остановил его. На лице девушки появилась надежда...
– Понимаете, госпожа репортер...
– Корреспондент, сир генерал.
– Да, корреспондент... Так вот, - у меня полно текущей работы, и сейчас она вовсе не окончена. За день я устал как собака, и вовсе не желаю выдавать военных секретов, а тем более откровенничать. Тем более, с какой-то...
– тут Дайтон осекся, понимая, что перегибает палку, несмотря на охватившее его раздражение. Его личные убеждения в иных вопросах шли, увы, в разрез с коронной политикой...
Но красавица-корреспондент немедленно уловила намек, похоже, по какой-то особой раздраженности, с которой Дайтон выговорил последние слова.
– Да, сир, вы не ошиблись! Я - дунландка. Это причина меня оскорблять, сир?
– красивое лицо М`Шатл разрумянилось от гнева.
К еще большей досаде, Дайтон смешался. Он не был по натуре грубияном-солдафоном, и не мог (как, в сущности, требовал момент) просто рявкнуть на зарвавшуюся девчонку, да и проследовать в свои апартаменты...
– Госпожа, я вас не оскорблял. Но следует же проявлять почтение к людям, находящимся при исполнении своего долга, не так ли?
– А причем тут моя национальность, сир?
– Я ничего не говорил про вашу...
– Но хотели сказать, так?
– Госпожа, я не скрываю, что участвовал в Дунландском Умиротворении... За что имею Золотой Крест. С Лавровыми листьями и тремя бриллиантами. Там погибли многие мои товарищи. Простите, что сорвался, - но я чертовски устал...
– Сир, я не хотела вязаться к словам, но...
– Вот и ладненько. По всем вопросам - к герольдам. Покойной ночи, госпожа!
– поспешно отбрехался Дайтон и быстро проследовал к лестнице. Петер недружелюбно посмотрел на девушку и прошел следом, держа в охапке чемоданчик с документами.