Август 1937-го с Возвращения Короля

Белов Михаил

Нэд состоял во главе группировки генералов и адмиралов генштаба, в массе, - молодых и энергичных людей, сумевших в свое время пробить Королевский указ об отмене рекрутских наборов. А он потянул за собой целый ряд других новшеств, еще более революционных.

Эти люди старались не для себя, вот в чем была основная причина, по которой их уважали.

Вообще-то лоскутное Соединенное Королевство населяли люди не шибко-то любившие новшества, да и проводили их зачастую личности, убеждениями далекие от возложенных на них дел. Скандально и тяжело прошла в свое время Земельная Реформа, оставив после себя несметные толпы крестьян, не имевших, правда, теперь долгов, но по-прежнему безземельных. Несколькими кризисами, едва не перешедшими в мятежи, ознаменовалась реформа городского самоуправления, начавшаяся вполне безобидно. Наконец, последняя реформа

территориального деления привела к кровопролитному конфликту в Дунланде, который не удалось погасить в зародыше. Печально памятное "Умиротворение" было, пожалуй, самым тяжким испытанием во всей воинской карьере Дайтона...

Нововведения в армии и на флоте прошли, в отличие от всего перечисленного, так гладко, что остались практически незаметными для широкой публики. Разумеется, молодые люди всех Трех Королевств теперь могли спать спокойно, - в войсках уже не нуждались в рекрутах из податных сословий. Но вот прочее, - усиление новых родов войск, панцырных, артиллерийских и военно-воздушных, увеличение жалования военных, в первую очередь, - низших чинов, введение крупного штата профессиональных сержантов, создание подводного флота практически с нуля, - все это было результатом деятельности этой группы, - и удостоилось разве что пары газетных статей...

Фактически, Армия превратилась их трудами в совсем другую организацию, - едва ли не самый демократичный общественный институт. Теперь знатные аристократы перестали именоваться своими звучными титулами, одев погоны, и получали то же жалование, что и офицеры простого происхождения. Офицерские патенты перестали продаваться, и единственными путями для получения погон стали старательная учеба и ревностная выслуга. Привилегированные сословия потеснили ряды курсантов военных училищ и учебных корпусов, оставив место для детей мещан, крестьян и разночинцев.

Разумеется, это не прошло без ропота со стороны тех, кому пришлось "подвинуться", - еще бы, теперь приходилось играть на равных, а знать вовсе не любила такие игры... Но и тут Гаудкрафт и его команда, сплошь "голубая кровь" лучших арнорских, гондорских и роханских семей, решительно пошли на принцип. Учитывая, что в стране по-прежнему господствовал абсолютизм (и слава Творцу!), это было небывалым подвигом. Король, молодой Сигизар VI Арагоринг, поначалу смотрел на всеобщее возмущение дворян без особого восторга, - волна баронских мятежей и шляхетских "рокошей", уже, конечно, подняться не могла, чай не триста лет назад живем, но стоит ли будить лихо... Потом же и Король убедился в том, что армия превратилась в мощный политический инструмент, самый крепкий "кулак" на континенте. Особенно наглядно это подтвердила очередная из Мордорских компаний, когда силами всего двух армейских корпусов удалось разгромить огромные полчища харадских муааддинов во главе с самим Султаном Карадаг-Агой... Не помогли тогда харадцем ни инсургенты орки, ни неприступные горы. Это в свою очередь, заставило Султана всерьез заняться собственной армией, а вот религиозным фанатикам, тем самым муаддинам, не оправдавшим столь высокое доверие, пришлось несладко ...

Благодаря Нэду, таким образом, Дайтон и смог в свое время стать офицером!

Сам Гаудкрафт был человеком сложной судьбы, насколько это выражение применимо к лицам, с детства приученным к богатству и роскоши...

Дело было в том, что он являлся никем иным, как незаконно рожденным (но признанным) сыном покойного короля-деда, Нессандра II Арагоринга. Причем старый король якобы, души не чаял и в своей последней любовнице, совсем молоденькой герцогине Гаудкрафт, и в подрастающем сыне. Это вызвало совершенно естественную неприязнь со стороны Наследника престола, Араторна XII, из-за чего, по воцарению означенного, молодой герцог был без видимой причины шпыняем и регулярно засылаем по службе в "задницу мира"...

К счастью и для Нэда, и для Армии, царствование Араторна было недолгим, а новый Король, умный и образованный, хотя и малость безвольный Сигизар, отнесся к нему без всякой предвзятости, полагая, что кому-кому, а не бастарду с седой головой стремиться к трону. Подле ступеней Белой Башни и так не провернуться от куда более законных наследников, которых старик Нессандр наплодил почти два десятка от трех жен и изрядного количества "узаконенных" любовниц ...

Он вернул его в столицу из заснеженного Мелесгина, и быстро оценив острый ум и твердую волю незаконного, а все же, родственника, позволил тому беспрепятственно "делать карьер". И

крупно выгадал, за что быстро сделался особенно любим поданными, ибо герцог держался в тени, и его реформы почти все, кроме напрямую причастных, устойчиво связывали только с именем Короля...

Конечно, Нэд не был святым подвижником. На многие вещи, которые достались армии с былых времен и он смотрел сквозь пальцы, а некоторые даже и одобрял.

К примеру, год назад кому-то в Военном ведомстве пришла в голову несколько эксцентричная идея сменить винтовку Мк-XXI, перевооружение которой только что закончилось, на новый образец, и Дайтона вызвали в Торфельд, в испытательную комиссию, в качестве специалиста от горно-стрелковых частей. Действительно, начинавший солдатом Дайтон кое-что в винтовках понимал. С первого взгляда на новое оружие стало ясно, что для принятия на вооружение оно совершенно не годится, - винтовка была очень сложной, на четыре фунта тяжелее штатной, впятеро дороже даже в серии, и имела курьезную конструкцию, собранную из элементов самых разнообразных систем, преимущественно иностранных, и далеко не лучших. Парень, который её конструировал, определенно весьма слабо представлял себе, что требуется от армейского оружия. В отличие от уже зарекомендовавшей себя с положительной стороны Мк-XXI, она могла стрелять очередями, но была слишком легкой для этого, и отдача уже второго мощного выстрела сбивала её с линии прицеливания даже в руках очень опытного стрелка. Магазин, довольно объемистый рожок, устанавливался сверху ствольной коробки, как на пулеметах, так что прицел и мушку пришлось сместить с центра симметрии влево. Штык был универсальным, вместе со своими ножнами выполняя, по замыслу конструктора, функции не только штыка, но и сошки, кусачек, минного щупа, приспособления для сборки-разборки, пилки по металлу, и даже лопаты (размером с детский совок). Естественно, как часто бывает со слишком уж многофункциональными инструментами, в итоге он был непригоден вообще ни для чего. Вдобавок, из-за обилия дурно продуманных мелких деталей замысловатой формы, винтовка постоянно ломалась.

Дайтон, естественно, изложил все это для отчета комиссии, и собирался было уже вернуться в свою дивизию, как вдруг получил послание от Нэда, который очень настоятельно просил его "не выносить чересчур уж сурового вердикта". Поставленный в идиотское положение, Дайтон плюнул и переписал отчет, в более мягкой форме обозначив "пути совершенствования конструкции" (понимая, что никто ничего совершенствовать не станет), а также похвалив "для галочки" магазин опытного образца (отлично зная, что он самый обыкновенный, пулеметный, укороченный до пятнадцати патронов) и действительно любопытную складную ложу из алюминиевого сплава с бакелитовыми накладками. Положительно, тому парню следовало сосредоточиться на конструировании лож и прикладов.

Как ни удивительно, но отчет Дайтон сыграл решающую роль в судьбе злополучного изделья.

Винтовку утвердили сначала к опытному, а потом и к серийному производству, закупали в больших количествах, и свыше шестидесяти тысяч комплектов оказалось в частях, командиры которых оказались достаточно наивны, чтобы вовремя от них не отбрехаться. Миновало немало времени, прежде чем Служба Снабжения прислушалась к шквалу гневных отзывов из войск о её полной непригодности. Отдельные части даже имели несчастье использовать её в первые месяцы Умиротворения, и только по плачевным результатам этого опыта от несчастного "ублюдка инженерной мысли", наконец, окончательно избавились.

Дайтон так и не узнал, кто именно и как погрел руки на этом дельце, но не было сомнений, что и Нэд своего не упустил. Армейскому бюджету афера обошлась минимум в одиннадцать миллионов золотом, - а учитывая предсерийные выпуски, которые обходились казне раза в три дороже, то и больше, процентов на пятнадцать-двадцать. Достаточно, чтобы сделать богачами не один десяток человек.

Самому Дайтону никто ничего не предлагал.

Нет, конечно, коррупция при армейских закупках имела столь давнюю и славную историю, что, по существу, таковой даже и не считалась, превратившись в эдакий великосветский спорт с большими ставками. Но действовать настолько откровенно, открыто, мог, пожалуй, только Нэд. Однако, Дайтон считал, что эти мелочи блекли на фоне положительных моментов его правления, к тому же, ему почему-то казалось, что такой человек, как Нэд, не спустит деньги на ерунду, и в итоге они все равно послужат стране, - пусть и не так, как предполагалось изначально...