Балтийский альманах

Северянин Игорь Васильевич

— То-то он и скакал, как б'Ьшенный, — сказал первый мужик.

— Я ли не говорил, что тут что-то не в порядке, — отв-Ьтил второй.

— Кому достанется стр-Ьла? — спросил трелй. Тут всЪ трое схватились за стр'Ьлу и извлекли

ее из сердца животнаго. Не желая уступать ее другому, дошли они до того м-Ьста, гдЬ спасли оленя. В тот же миг раздался страшный шум и как бы жалобное блеян1е семидневнаго ягненка. Обернувшись, испугались мужики: оленя и слЬд простыл, между красноватыми стволами сосен мелкнуло что-то, точно б1Ьлая козуля. На берегу же остались лишь рога

и шкура. Пораженные, уронили мужики серебряную стрЪлу в тину озера и до сегодняшняго дня она ник1Ьм не найдена, хотя всЬ знают, что она должна быть в тинЪ. Мужиков же обуял страх и с того дня они на всегда остались косноязычными и никто никогда так и не узнал откуда они взяли рога и шкуру.

Я разсказывал, а взор девушки не отрывался от моих губ. Я гляд'Ьл на ея обнаженныя ноги, любуясь их красивыми лин1ями.

И смотрЪл в ея син1е глаза, гд-Ь уже не было обманчивой игры переливающихся т%ней, смотр1Ьл на ея пухлыя губки, от солнца и в-Ьтра испещрен-ныя трещинками. ГлядЪл и любовался. Но губы мои не складывались в поц-Ьлуй. Я играл лишь ея светлыми, как спЬлая пшеница, волнистыми прядями волос.

Уже наступили сумерки, когда мы покинули «л'Ьшаго» и пошли, пов1Ьсив на руки корзины, прижимаясь друг к другу. Шуршала под ногами достигавшая кол'Ьн трава, ломались сучья и изр1Ьдка вспархивала вспугнутая нами птица. Воздух был полон влажным запахом тины и терпким духом плакучей березы.

Мы молчали. . .

Это был единственный случай, когда мы вдвоем сидЬли на челн'Ь и я разсказывал ей свою безхи-тростную сказку про фавна. Теперь — как и раньше — я брожу один по холмам, и когда уста-лыя ноги просят отдыха, я привычной дорогой спускаюсь к челну праотцев, сажусь на край его и смотрю на кажущ|еся узоры, как будто все на-д1Ьясь прочесть письмо прошлаго. Сижу и вспоминаю предан1е про л1Ьсо.в1жа, но боюсь, что память мн1ь изменяет, что я мЪняю и тон и весь разсказ.

Возможно что это так, но одно помню хорошо: у нея были син1е с перем'Ьнчивыми т-Ьнями глаза и я до самых сумерок ифал волнистыми прядями ея свЬтлых, как сп11лая пшеница, волос.

Та 111 п 11 (ЕезИ).

Перев. Евлал1я Григорьева.

ю

«Б а л т I й с к I и Альманах»

.№ 2. — 1924

СТИХИ 1АН1ОНИСА.0

КУЗНЕЦ.

Видишь, занят: кую. Не м'Ьшай, поди прочь! Зря нЬт времени спорить с тобою . . . Хорошо те глаз'Ьть, коль мошна велика, А вот доля моя — это труд бедняка, — Оттого я кую, — и кую день и ночь.

Хочешь ты погляд'Ьть, как страдает наш брат

И подумать, что жизнь так отрадна,

И что молотом двигать уж очень накладно.

Если дома голодныя д'Ьти пищат!..

Да, занятно гляд'Ьть, как страдает наш брат.

Ха-ха-ха . .. Что, занятно?.. Но станет занятн'Ьй: Переполнится чаша терп'Ьнья, И рабы уничтожат посл4дн1я звенья Неволи своей, чтобы бить безпощадно . . • Ха-ха-ха. Вот уж будет занятно! . .

ВИДАЛ-ЛИ ТЫ.

Видал-ли ты, Как с фабрики, усталый, Отец-бедняк домой пришел И д'Ьток, умерших от голода, нашел, И падших дочерей ? Облокотясь, ОнЬ с гостями пили и, смеясь. Скрывали то, что горе знало.

Видал-ли ты, Видал-ли ты? —

Как стражники плетьми и шомполами Голодную толпу с горящими глазами Пытались разогнать, и что-же ? — Сердца их дрогнули, чтобы минутой позже За честь высокую они сочли, УсЬять улицу кровавыми т'Ьлами.

Видал-ли ты, Видал-ли ты? — Как обезум'Ьвшая мать, уж с давних В изорванной одежде по утрам В л^Ьсу скитается: меж сосен там Родимый сын, убитый сын лежит, И плачет там она и голосит, И страшным хохотом пугает бор.

пор.

Каопи (Ыекпта)

переа. I. Вишневскш.

') Печатаемые стихи принадлежат перу единстаеннаго крупнаго литовскаго поэта бедноты н проАетар1ата, 1ан1-ониса, умершаго в самом расцв'ЬтЬ своего творческаго таланта. р^

Ч А Т Ы Р 4 А Г.

Адам Мицкевич, (С польского.)

Мирза говорит:

„Трепещет мусульман, стопы твои лобзая. Как сильный Гавр!ил перед чертогом рая,

На крымском корабл'Ь ты—мачта, Чатырдаг! ВозсЬл недвижно ты в небесных воротах!

О, М1ра минарет! Гор грозный падишах. Дремуч1Й лЬс—твой плащ, а молньи сЬют страх.

Над скалами земли до туч главу вздымая. Твою чалму из туч парчею расшивая.

Нас солнце пепелит; туманом дол мрачим; Жрет саранча посЬв; гяур сжигает домы, — ТебЬ, о, Чатырдаг, тревоги незнакомы:

Меж небом и землей толмач—к стопам своим Повергнув племена, народы, земли, громы, — Ты внемлешь только то, что Бог глаголет им!"

N^

Мотать любовь, как нить, что шелкопряд мотает; Из сердца лить ее, как ключ, что не скудЬет; Ковать, как золото: пусть блещет и сверкает; РазсЬивать ее, как пахарь зерна сЬет; Лел'Ьять бережно, как мать дитя ласкает.

Таить ее: пускай в душ'Ь взыгразт.

Как под землей родник. Взвить ввысь, как вЬтер вЬет.

Разсыпать по земл-Ь, как пахарь зерна сЬет.

Людей лел-Ьять в ней, как мать дитя ласкает.

И будет мощь твоя, как мощь М1ровращенья,

Потом — как мощь земли, мощь роста и цв'Ьтенья,

Потом — как мощь людей, потом — как херувимов, —

И станет наконец — как мощь Творца творенья.

Берлин. 1923. Перев. Владислав Ходасевич.

«Б а л т I Г| с к I и А л ь м а н а х»

.№ 2.

1924

ПУТЕШЕСТВЕННИК ДЕВЯТАГО ВЪКА О ЛИТОВЦАХ.

Одним из интересн1Ьйших и древнЪйшмх источников о культурЪ и быт1Ь Балт1йскаго края на за-рЪ истор1и является отчет норвежца Вульфстана о своем путешеств1и, записанный королем Альфредом Великим на англо-саксонском язык-Ь и вставленный в его перевод всем1рной истор1и Оро-С1Я. Сочинен1е Ороая «Н I 8 I о г 1 а г и т а с1 -уегзиэ ра^апо» ИЪг1 VII» представляет собой кратк1Й обзор всем1рной нстор1и от со-творен1я м1ра до 417 г. по Р. Хр. и в средн1е вЪка часто употреблялось в качеств!, учебника. Вм'Ь-ст^Ь с т1Ьм это первый опыт изобразить последовательность м1ровых событ1й как проявлен1е Божья-го разума. Эта релнпозная точка зрЪн1я, а также II желан1е дать своим соотечественникам руководство по истор1п на родном языктЬ побудили, должно быть, короля Альфреда со свойственной ему энер-Г1ей перевести сочпнен1е Орос1я на англо-саксон-ск1й язык.