Барочные жемчужины Новороссии

Greko

Я по-иному взглянул на врача. Вроде, опустившийся человек. Речь уже испорчена общением с простонародьем. А поди ж ты, за идею пострадал!

— А давай, доктор, еще по рюмке французской!

— Не откажусь! Выпить после операции — считай, как после бани! Святое дело!

В тот же день меня перетащили в комнаты к Микри. Изрядно навеселе.

…В болезнях, в больницах, операциях нет ничего хорошего. И недаром люди, рассуждая о ценности своей жизни, всегда во главу угла ставят здоровье. И недаром, «будь здоров, или будем здоровы» — наверное, самое распространенное

пожелание и тост во всем мире. Но если уж заболел, что, увы, неизбежно и со всеми случается, есть только одна приятная сторона в таком случае: забота близких о тебе немощном.

Ударную дозу этой заботы я получил сразу же, как был внесен в свою комнату. Лежанка моя была застелена свежим бельем, и уже на ней возвышалась гора из подушек. На столе стоял поднос с дымящейся бараниной и кувшин с вином. Сестра, Микри и Янис стояли почетным караулом. Тут же бросились помогать укладывать меня, взбивая и распределяя подушки. Меня удивило, но больше обрадовало поведение сестры. Я был готов к тому, что она встретит меня со слезами на глазах, с криками о том, как я напугал их. Одним словом, повторится та же сцена, что и днями ранее, когда она рыдала, обнимая избитого Яниса. Но сейчас Мария напоминала боевого командира: ни тени страха, ни одной слезинки, голос твердый и уверенный, без дрожи раздающий короткие и четкие приказы.

…Когда я был возложен, как падишах, на подушки, Мария тут же потребовала поднос с едой. Было очевидно, что она не даст мне есть самому, а будет кормить собственноручно. Я бросил взгляд на баранину. Видимо, было в моем взгляде что-то, что заставило Марию взглянуть на баранину в поисках возможных недочетов. Микри так просто вздрогнула.

— Микри! — тут же успокоил я её. — Ни один нормальный человек никогда не откажется от баранины, приготовленной твоей рукой. И сейчас я съем её с удовольствием. Но я вас очень прошу: в ближайшие несколько дней меня нужно кормить только печенкой и красным мясом.

Сестра и Микри все поняли. Янис же недоумевал.

— Почему, дядя? — не удержался он.

Сестра жестом показала мне, что не нужно тратить сил и объяснять самому.

— Мальчик мой! Дядя потерял очень много крови. Поэтому он так слаб сейчас. А печенка и красное мясо быстро вернут ему потерянное!

Я кивнул.

— Вечером приготовлю! — заверила Микри. — Прямо сейчас сбегаю. У меня знакомый мясник. Он нам мясо поставляет…

Микри поняла, что информации много и она не так важна. Запнулась. Потом развернулась и выбежала из комнаты.

— Иди, поиграй, сынок! — предложила Мария сыну.

Яниса не пришлось упрашивать. Тут же убежал. Мария протянула мне первый кусок баранины.

— Может, тебе вина налить?

«Не физиологический раствор, конечно, — подумал я про себя, — но хуже точно не будет! Но не сегодня! Мне водки хватило у доктора».

— Завтра, Мария, завтра. И обязательно — красное! Сейчас достаточно будет воды.

Мария отставила поднос, встала, налила воду в кружку, поднесла ее к моим губам.

— Мария! Я и сам смогу. Что ты со мной как с ребенком?

Мария кружку не выпустила.

—

Много не разговаривай, пей!

Стало очевидно, что Мария своих обретенных командирских полномочий на время моей болезни упускать не собирается. Я повиновался. Начал пить.

Забавно, она сейчас даже в чем-то признательна судьбе за то, что такой заботой может выразить мне благодарность.

Сестра поднялась с подносом в руке.

— Поспи! Тебе сейчас нужно много спать!

Пошла на выход.

— Мария!

— Да, брат мой!

— Извини, что напугал! Так получилось.

— Ты мужчина! У мужчин иногда так получается, — она улыбнулась. — Кажется, мне уже пора привыкнуть к этому. Главное, что ты жив остался. А на ноги я тебя быстро подниму!

Мария вышла. Продолжая улыбаться ей вслед, я закрыл глаза и заснул со спокойным сердцем.

…Проснулся, когда солнце уже садилось. Долго приходил в себя: и слабость давала знать, и в голове шумело. Окончательно проснулся, когда услышал шорох возле окна и, наконец, заметил знакомую фигуру. Спенсер как раз обернулся.

— А! Проснулись?

По инерции я приготовился вскочить, чтобы должным образом поприветствовать его. Глупая затея. Голова сразу закружилась, стоило оторвать её от подушек.

Спенсер тут же бросился ко мне, вытянув руку в предостерегающем жесте.

— Что вы, что вы, друг мой?! Куда вы так ринулись? Лежите, лежите! Сейчас не до политесов!

— Извините, мистер Эдмонд…

— Коста, Коста… — Спенсер присел на лежанку, качая головой. — Какой же я вам теперь «мистер»? Вы мне жизнь спасли чуть не ценой своей. Впору, наверное, теперь говорить о нас, как о братьях! На Кавказе, как мне известно, таких называют кунаками, не так ли? — тут он улыбнулся. — Как вам такое, кунак Коста?

— Мне годится! — я улыбнулся в ответ.

— Славно! — Спенсер протянул мне руку.

Я пожал.

Вошла Мария. Стояла в дверях, понимая, что сейчас не следует вмешиваться. Мы разжали руки, одновременно к ней обернулись.

— Я только хотела спросить, может твой друг хочет что-нибудь? А то он уже минут сорок здесь ждет…

— Мария спрашивает, не хотите ли вы, мис… — я среагировал на шутливо-укоризненный взгляд Спенсера, — Эдмонд, чего-нибудь? Здесь подают очень вкусное вино. А юная хозяйка делает удивительный чай по рецепту бабушки.

— Ну, от вина, мне, наверное, стоит на некоторое время воздержаться, — рассмеялся Спенсер. — А вот чай сейчас — в самый раз по состоянию, и ко времени.

— Попроси, пожалуйста, Адонию сделать чай, — обратился я к сестре. — Она знает, какой нужно!

Сестра кивнула, вышла.

Спенсер привстал. Подошел к столу. Только сейчас я заметил на столе знакомый мне ящик из-под револьверов. Спенсер взял его в руки и открыл. Оба револьвера лежали в своих углублениях.

— Я понимаю, что это никак не выразит в полной мере моей благодарности тебе, Коста. Но зато — от чистого сердца! Не следует разделять два таких прекрасных револьвера. Пусть уже оба принадлежат тебе. Тем более, ты доказал, что они твои по праву!