Барочные жемчужины Новороссии
Шрифт:
Вот прямо взял и озадачил. Наговорил Папа с две бочки арестантов, и я никак не мог уловить всех связей. Нет, несколько нитей видны отчетливо. Англичанин — тетка губернатора — француз-хозяин казино. Но причем тут Ланжерон, Гёте и месье Леонард?
— Не забивай голову. Тень на плетень навел Папа в своей обычной манере, — пояснил мне Проскурин, когда мы на дрожках тряслись обратно в центр.
Он взялся меня подвезти. Я решил проведать казино: чем черт не шутит, вдруг Спенсер там. Сидит за игральным столом и проигрывает последний шиллинг.
Я не был согласен
Я спрыгнул с дрожек, распрощался с Проскуриным и двинулся к казино.
На ступеньках дремал знакомый мне француз. Я узнал его по красному колпаку. Во рту он держал погасшую сигару. Он даже глаза не открыл, когда я распахнул двери в игорное заведение и изнутри отчетливо донесся стук бильярдных шаров.
Прошел в бильярдную.
Несколько столов без луз. Играли в три шара типа французского карамболя. Игроки были обряжены в заляпанные фартуки. В углу стояло ведро с жидкой известкой. Они по очереди подходили к нему и макали туда кии, с которых безбожно капало на пол. Бильярдная напоминала комнату отдыха взбесившихся маляров. Маркер, местный служитель, то и дело смахивал щеткой белые пятна с зеленого сукна.
Одним из игроков оказался граф Самойлов.
Он нанес сильный удар. Шар стукнулся о борт и вылетел за пределы стола. Граф разразился ругательствами, резко треснул по борту кием. В разные стороны полетели брызги известки и щепки.
— Борту — хана! — спокойно констатировал его противник.
Самойлов бросил на стол остатки кия и несколько золотых.
— Этого хватит? — рявкнул раздраженно.
— Помилуйте, Ваше сиятельство! В первый раз что ли… — грустно ответил маркер, принимаясь за уборку.
Я вышел в зал для игры в карты. Горели свечи: дневной свет скрывали тяжелые бархатные шторы, подвязанные длинными кистями с бахромой. Тихо шелестели сдаваемые карты. Изредка тишину прерывал звон монет. Неприятно пахло сигарным дымом.
Игроки с утомленными лицами не обращали на меня внимания.
«Неужто с ночи сидят?»
Тихо поинтересовался у местного служителя, не заходил ли в казино после полуночи англичанин. Он отрицательно покачал головой.
Спенсера не было.
[1] Авторы разошлись во мнениях относительно вкусовых качеств кабачка.
Глава 9
Марсельская бритва
Поход в казино не принес ничего, кроме раздражения. Даже хозяина не увидел. Впрочем, на черта он мне сдался? Не буду же я принимать всерьез слова Папы Допуло о «других способах». Плюнуть, растереть и забыть!
А вот главарь контрабандистов про меня не забыл.
— Тебя человек поджидает, — уведомила меня Микри, стоило мне появиться во дворе.
Посмотрел на невзрачного типа, полоскавшего пальцы в мраморной цистерне. Он заметил меня и кивнул: мол, узнал, себя показал,
Присел за столик, Микри без капли смущения за случившееся ночью уселась напротив.
Рассказал ей про свою беду.
— Зря вы потащились к французам. Место с дурной славой. Нет, не то, чтобы я слышала, что люди пропадали… Просто публика там разная. И есть откровенные подонки. Один марселец… Он, люди рассказывают, сбежал из Франции. Девушке лицо бритвой исполосовал. Есть такой мерзкий обычай у местных сутенёров. Наказывают таким жутким способом провинившихся проституток, отказавшихся дальше работать.
— Марселец? Он, случайно, не в красном колпаке ходит?
— Он самый! Видел его?
— Уже дважды! Ночью в кабачке и час назад у казино. Похоже, мне стоит еще раз наведаться в этот погребок.
Мысль об этом меня посетила сразу, как обнаружилась пропажа Спенсера. Но до вечера винные погреба закрыты: убедился в этом, когда с Проскуриным проезжали мимо них.
— Не стоит туда ходить одному.
— У меня нет выбора. Зато есть это! — я приподнял полу сюртука, показав Микри ручку револьвера.
Она покачала головой:
— Вечно вы, мужчины, ищите неприятностей на свою голову.
— Ты знаешь Проскурина из портовой таможни?
— Его все знают.
— Сбегай к нему и предупреди, что я ушел к французам. Пусть знает, где меня искать, если пропаду.
Микри клятвенно пообещала выполнить задание для начинающей юной подпольщицы.
Я встал, подошел к цистерне, пошептался с посланцем Папы Допуло и отправился на Дерибасовскую.
Уже смеркалось, и кабачок открыл двери посетителям. Их было пока раз-два и обчелся. Хоровому пению придет черед ближе к ночи.
Огляделся.
Стены были выложены крупными каменными блоками. Свод довольно искусно образовывал правильную сферу и был изрядно закопчен. Узкий проход вел в другое темное помещение, наверное, в кухню. Не могут там Спенсера прятать?
— Чего высматриваешь? — сердито окликнул меня кабатчик. — Заказывай или убирайся.
— У вас поесть можно?
— Где тут готовить? — удивился хозяин. — Мы же под землей. Сыру могу дать. И багет.
— Давай свой сыр. И маленький кувшин вина. Есть хорошее белое? Не разбавленное?
Кабатчик удалился, бурча что-то под нос и ни слова мне не ответив. Скоро вернулся, с шумом поставил на стол тарелку с твердым козьим сыром и глиняный незатейливый кувшинчик. Сообщить мне о сорте или названии вина он не посчитал нужным.
Сыр оказался на высоте, вино явно подкачало. Но я не пить сюда пришел. Отщипывая кусочки сыра, продолжал наблюдать.
Когда сыр закончился, а кувшинчик показал свое дно, в кабачок спустился тот самый марселец в красном колпаке, о котором меня предупреждала Микри. Прошел в сторону подсобки, как я окрестил темное помещение в глубине подвала, приняв сперва за кухню. Кого-то окликнул севшим голосом. К нему вышел его товарищ-неаполитанец, с которым ночью у них чуть не вышла ссора с поножовщиной. Уселись за дальний столик и яростно заспорили.