Баррикады на Пресне. Повесть о Зиновии Литвине-Седом
Шрифт:
Глава пятнадцатая
НА ОПЫТЕ ПРЕСНИ БУДУТ УЧИТЬСЯ УПОРСТВУ
Группа, которой командовал Володя Мазурин, получила название «отряд фидлеровцев», потому что, отбирая дружинников, Володя первыми включил в свой отряд тех, кто с ним ходил в училище Фидлера. И самого его стали звать Володя Фидлеровский.
Главным назначением отряда было разоблачать провокаторов, производить аресты по указанию штаба. Объясняя «фидлеровцам» их задачи и обязанности,
Нашлись даже желающие позубоскалить над «нашенскими сыщиками», но «фидлеровцы» вскоре же провели дерзкую операцию, после которой никто уже не решался пересмешничать.
Им удалось установить адрес одной актрисы из театра Шарля Омона, которой покровительствовал казачий полковник и которую он исправно посещал. Конечно, не легкомыслием своим привлек казачий командир особое внимание «фидлеровцев». Были за ним куда более тяжкие грехи. Он еще в октябре приобрел мрачную славу самого ретивого усмирителя рабочих. Выполняя его приказы, лютовали казачьи сотни. И немалую долю той крови и слез, о которых говорилось в воззвании Московского Совета, следовало отнести на его счет.
Когда Володе Мазурину сообщили об амурных похождениях «того самого» полковника, первой его мыслью было: подстеречь полковника у квартиры его возлюбленной и пристрелить на месте. Но, поразмыслив, он нашел меру наказания слишком мягкой, никак не соответствующей содеянным преступлениям. Нет, пуля в затылок — слишком легкая смерть для царского опричника. Взять в плен и живого, целехонького доставить в штаб, там судить и потом уж по приговору суда… Чтобы видел, кто его судит, и чтобы было у него время поразмыслить что к чему…
За полковником установили наблюдение. Он не заставил себя долго ждать. Похоже, ездил он к пассии не менее исправно, чем на службу в полковую канцелярию.
Проследили, как он подъехал, как отпустил ординарца. Дали время войти и расслабиться. Тут и арестовали. И целого, невредимого доставили на «малую кухню».
— Ваше приказание выполнено! — отрапортовал Володя Мазурин начальнику штаба: — Арестованный полковник казачьих войск доставлен в штаб!
Седой не только не изумился, но и виду не подал.
— Благодарю отряд за преданную службу революции! — И тут же распорядился собрать членов боевого штаба для суда над полковником. Суд состоялся без проволочек и приговорил казачьего офицера к расстрелу.
Полковник заявил, что не признает законным ни сам суд, ни вынесенный им приговор.
— А без всякого приговора расстреливать и шашками засекать законно? — спросил его Медведь.
В тот же день «фидлеровцы» получили новое задание. Седой отвел Володю Мазурина к окну и сказал, понизив голос:
— Возьми, сколько есть, своих, но не менее пяти и быстрее по этому адресу. Запомнил?.. Войлошников, начальник московской сыскной полиции. Арестовать,
Сбор был назначен на четыре часа, и из всего отряда «фидлеровцев» сейчас на «малой кухне» оказалось только три человека: Сережа, Гриша и Петруха. (Все «фидлеровцы» были ребята молодые; их двадцатипятилетний командир Володя был среди них самый старший.)
Всего три… с ним четверо. А Седой сказал: «Не менее пяти». Седому Володя Мазурин, как, впрочем, и все остальные в штабе и дружине, повиновался беспрекословно. Но и ждать тоже нельзя. Пятым прихватил Федьку Карнеенкова, вовсе молодого парня, но рослого и отчаянного.
Адрес Володя Мазурин запомнил: Волков переулок, дом Скворцова, второй этаж. Где переулок, Володя знал. Вот только дом Скворцова с какого краю?., Пока дошли до Большой Пресни, опросил ребят.
— Смотря откудова идти, — ответил Гришка. — Ежели как мы сейчас, с Пресни, то с левой стороны.
Дальше двигались молча, быстро дошли до Волкова переулка, свернули в него, пошли по левой стороне. Вот и дом Скворцова — двухэтажный, с нарядными наличниками на высоких окнах.
Лестница с парадного входа вела на второй этаж. Поднялись. Широкий коридор разделял этаж на две половины. По обеим сторонам — высокие двери. Володя поставил у лестницы Федьку Карнеенкова, приказал никого не впускать и не выпускать. А сам требовательно постучал в ближнюю дверь.
Выглянула испуганная женщина.
— Здесь квартира Войлошникова? — спросил Мазурин.
Женщина молча кивнула.
— За мной! — скомандовал Володя Мазурин, вынимая маузер из кобуры, и, когда дружинники вслед за ним вошли в прихожую, спросил строго у женщины: — Сам Войлошников где?
— Там ихние комнаты, — показала женщина.
— Оставайся тут, — распорядился Володя Мазурин. — И ты тоже! — сказал дружиннику Петрухе. — Никого не выпускай!
Ступив в комнату, Мазурин едва не столкнулся с женщиной в темном бархатном платье, которая, услышав чужие голоса, устремилась в прихожую. Увидев револьверы в руках, она перепугалась и застыла, не в силах произнести ни слова.
— Где сам? — спросил Мазурин, догадавшись, что перед ним супруга Войлошникова.
— Не убивайте меня!.. — простонала мадам Войлошникова, вздевая вверх трясущиеся руки.
— На черта вы мне нужны. Где сам?
Женщина снова ничего не ответила. Но в это время дальняя дверь комнаты распахнулась, и в дверном проеме обозначилась высокая фигура плечистого мужчины, одетого в суконную охотничью куртку. Он был без шинели и шапки, но в высоких зимних сапогах с меховыми отворотами. Правая рука его метнулась было к заднему карману, но тут же он овладел собою и шагнул в комнату, тщательно прикрыв дверь.