Базар житейской суеты. Часть 2

Теккерей Уильям Мейкпис

— Это что за дьявольщина, капитанъ Доббинъ? Неужьто вы называете угрозой предложеніе ему восьми или десяти тысячъ фунтовъ годоваго дохода? вскричалъ мистеръ Осборнъ еще довольно веселымъ и полушутливымъ тономъ, да я самъ бы не прочь отъ женитьбы на миссъ Шварцъ, если бы она согласидась имть такого мужа. Смуглянка, на мой вкусъ, ни чуть не хуже какой-нибудь бленькой красотки.

И старикъ засмялся веселымъ и самодовольнымъ смхомъ.

— Но вы забываете, сэръ, прежнія обязательства, въ которыя вступилъ капитанъ Осборнъ, сказалъ посланникъ глубоко-знаменательнымъ тонолъ.

— Какія обязательства! Какія дрязги у васъ на ум, капитанъ Доббинъ? Неужели вы намекаете, продолжалъ мистеръ Осборнъ, начинавшій

чувствовать припадокъ гнва при мысли, которая первый разъ блеснула теперь въ его голов, неужели вы намекаете, что глупый сынъ мой еще не перестаетъ ухаживать за дочерью этого банкрота? Ужь не пришли ли вы доложить мн, что онъ изъявляетъ намреніе жениться на этой двчонк? Чудесное, истинно благородное намреніе! Моему сыну и наслднику жениться на дочери нищаго — да съ чего это вы взяли, капитанъ Доббинъ? Если западетъ ему въ голову такая ахинея, пусть онъ заране купитъ себ метлу и выйдетъ мести улицы. Да, да, припоминаю я теперь — эта двчонка давно вшалась ему на шею, и нтъ никакого сомннія, что плутъ-отецъ подзадоривалъ ее!

— Мистеръ Седли считался нкогда лучшимъ вашимъ другомъ, милостивый государь, сказалъ капитагъ Доббинъ, почти обрадованный тмъ, что и самъ начинаетъ исподоволь сердиться. Было время, когда вы ужаснулись бы при мысли, что кто-нибудь осмлится назвать плутомъ этого почтеннаго негоціанта. Вы сами устроивали и поощряли тсную связь между молодыми людыми. Джорджъ не имлъ никакого права играть въ жмурки…

— Въ жмурки! заревлъ старикъ Осборнъ, — въ жмурки? Спасибо за дружбу, капитанъ. Жените его, сдлайте милость, жените! Такая безстыдная тваръ, какъ эта миссъ…

— Сэръ! воскликнулъ Доббинъ, пламеня теперь сильнйшимъ гнвом, ни одинъ человкъ въ мір не смстъ въ моемъ присутствіи обижать эту особу, и всего мене вы, милостивый государь.

— О, вотъ оно куда пошло! Ужь не хотите ли вы мн сдлать формальный вызовъ? Позвольте, я позвоню, чтобы намъ принесли пару пистолетовъ, капитанъ Доббинъ, сказалъ Осборнъ, дернувъ за сонетку.

— Господинъ Осборнъ, проговорилъ капитанъ прерывающимся голосомъ, вы наносите оскорбленіе прекраснйшему созданію въ мір. Боле чмъ другой кто, вы обязаны щадить ее потому, милостивый государь, что она супруга Джорджа!

И съ этими словами, кептенъ Доббинъ, чувствуя неспособность продолжать дальнйшій разговоръ, выюркнулъ изъ дверей, оставивъ старика Осборна съ выпученными глазами и безъ всякаго движенія на своемъ стул. Въ комнату вбжалъ конторщикъ, отвчая на звонокъ своего принципала, и лишь-только Доббинъ, пройдя огромный дворъ, гд помщались конторныя заведенія, вышелъ изъ воротъ на улицу; мистеръ Чопперъ, испуганный и встревоженный, догналъ его безъ шляпы на своей голов.

— Ради Бога, что тамъ у васъ вышло? вскричалъ мистеръ Чопперъ, удерживая капитана за фалды. Старшина въ обморок. Что случилось съ мистеромъ Джорджемъ?

— Онъ женился на миссъ Седли.

— Когда?

— За пять дней передъ этимъ. Я былъ его шаферомъ, мистеръ Чопперъ, и вы, какъ честный человкъ, обязаны защитить его передъ отцомъ.

Старый конторщикъ сомнительно покачалъ головой.

— Дурную всть принесли вы, капитаиь, сказалъ онъ, старшина никогда не проститъ мистера Джорджа.

Доббинъ попросилъ мистера Чоппера извстить его обо всемъ, что случится, адресуя письмо въ гостинницу, гд онъ остановился. Затмъ, пожавъ ему руку, онъ пошелъ по своей дорог, думая о томъ, что было и недоумвая о томъ, что будетъ.

Обденная церемонія на Россель-Сквер, въ урочный часъ, началась своимъ обычнымъ чередомъ; но главный членъ и представитель Россель-скверской фамиліи сидлъ мрачно и угрюмо на своемъ обыкновенномъ мст. Молодыя леди и мистеръ Буллокъ, обдавшій съ ними, мигомъ поняли и сообразили, что роковая всть уже долетла до ушей мистера Осборна. Его мутные и дикіе взоры заставили угомониться мистера

Буллока и удержаться отъ всякихъ толковъ по коммерческой части, зато онъ обратилъ все свое вниманіе и любезность на миссъ Мери, подл которой онъ сидлъ, и на старшую ея сестрицу, занимавшую первое мсто за столомъ.

Миссъ Виртъ, гувернантка, сидла одна на своей сторон, такъ-какъ между нею и миссъ Дженни находилось порожнее мсто, произведенное отсутствіемъ мистера Джорджа: его приборъ, какъ мы докладывали, аккуратно ставился здсь каждый день. За обдомъ ничего особеннаго не случилось; по временамъ только улыбался мистеръ Фредерикъ Буллокъ и нашептывалъ что-то на ухо своей невст. Всеобщее молчаніе прерывалось лишь изрдка стукомъ тарелокъ и ножей. Лакеи переступали на цыпочкахъ, не смя, казалось, и дохнуть, чтобы не потревожить всеобщаго покоя. Факельщики при похоронахъ далеко не такъ пасмурны, какъ были теперь служители въ дом господина Осборна. Собственными руками разрзалъ онъ дичину на ровныя части, соображаясь съ числомъ присутствующихъ особъ; но самъ почти не отвдалъ своего куска. Зато безпрестанно онъ кушалъ хересъ, такъ-что буфетчикъ едва успвалъ наливать его рюмку.

Когда подали пирожное, мистеръ Осборнъ обозрлъ безпокойнымъ взоромъ всхъ присутствующихъ, и потомъ глаза его вперились въ приборъ, поставленный для Джорджа. Черезъ минуту онъ молча указалъ на него своею лвою рукою. Дочери не поняли, или, быть можетъ, притворились, что не понимаютъ этого сигнала. Лакеи тоже не поняли его.

— Убрать отсюда и никогда больше не ставить этотъ приборъ! сказалъ наконецъ мистеръ Осборнъ-старшій, выходя изъ-за стола и бросая салфетку.

Затмъ онъ пихнулъ ногою стулъ, на которомъ сидлъ, и пошелъ въ свою собственную комнату.

Позади столовой мистера Осборна былъ особенный покойчикъ, слывшій въ этомъ дом подъ названіемъ кабинета. Эта комната посвящена была самому хозяину дома. Сюда мистеръ Осборнъ отправлялся по воскреснымъ утрамъ, какъ-скоро не думалъ идти въ церковь, и здсь, развалившись въ малиновыхъ креслахъ, онъ читалъ утреннія воскресныя газеты. Здсь, вдоль одной стны, стояли два книжные шкафа подъ стекломъ, въ которыхъ содержались капитальныя произведенія національной литературы въ золотыхъ переплетахъ. Это были: календари за нсколько лтъ, нсколько томовъ журнала: «Листокъ для свтскихъ людей» (Gentlemen's Magazine), проповди Блера, англійская исторія господъ Юма и Смоллета, и еще нсколько книгъ назидательнаго содержанія. Отъ начала и до конца года, мистеръ Осборнъ-старшій не бралъ въ руки ни одного изъ этихъ волюмовъ; тмъ не мене, однако жь, никто изъ членовъ его семейства не смлъ къ нимъ прикоснуться подъ опасеніемъ строжайшихъ взысканій. Изрдка только, въ воскресные вечера, какъ-скоро не было гостей, мистеръ Осборнъ собственноручно снималъ съ полки одну и ту же назидательную книгу, и читалъ ее во всеусльшаніе внимательному собранію. Ни одинъ членъ хозяйственнаго заведенія, ни дитя, ни слуга, не могли переступить черезъ порогъ этой комнаты безъ тайнаго трепета. Здсь мистеръ Осборнъ поврялъ счетъ ключнницы, и пересматривалъ погребную книгу своего буфетчика. Отсюда онъ черезъ широкій дворъ, устланный щебнемъ, могъ наблюдать конюшню, куда былъ проведенъ колокольчикъ, и длать выговоры кучеру какъ-скоро тотъ по его призыву, становился, снявъ шляпу, передъ окномъ его кабинета. Четыре раза въ годъ, миссъ Виртъ входила въ эту комнату за полученіемъ своего жалованья, и здсь же дочери его получали свое четвертное награжденье. Въ этой самой комнат, Джорджъ, въ продолженіе своего дтства и первыхъ отроческихъ лтъ, подвергался наказанію отъ отцовской руки, тогда-какъ его мамаша сидла, съ замираніемъ сердца, на лстничныхъ ступеняхъ, прислушиваясь къ ударамъ розги. Когда Джорджъ выходилъ изъ кабинета, мать цаловала его тайкомъ, и ласкала, и леляла, и давала ему денегъ на бонбошки.