Базар житейской суеты. Часть 2

Теккерей Уильям Мейкпис

— Не знаете ли вы, Чопперъ, въ город капитанъ Доббинъ или нтъ?

— Кажется, что въ город, а впрочемъ не знаю, сэръ.

Напротивъ, они оба превосходно знали, что кептенъ Доббинъ еще не думалъ вызжать изъ англійской столицы.

Осборнъ взялъ письмо, адрессованное къ этому офицеру и, подавая его Чопперу, приказалъ немедленно отдать въ собственныя руки капитана Доббина.

— И вотъ теперь, Чопперъ, сказалъ онъ, надвая шлялу, и бросая странный взглядъ, — на душ у меня будетъ легко. Гора свалилась съ моихъ плечь.

Лишь-только пробило два часа, въ контору явился мистеръ Фредерикъ Буллокъ, призванный безъ сомннія заране къ этому сроку. Онъ и мистеръ Осборнъ пошли вмст — вроятно на Россель-Скверъ.

Полковникъ Трильйоннаго

полка, въ которомъ служили господа Доббинъ и Осборнъ, былъ старый и заслуженный воинъ, сдлавшій свою первую кампанію подъ командой Вольфа при Квебек. По слабости здоровья онъ уже не могъ состоять на дйствительной служб, и считался только номинальнымъ главой Трильйоннаго полка; но это не мшало ему слдить за военными событіями, и онъ охотно приглашалъ къ своему столу молодыхъ офицеровъ; отличаясь радушіемъ и гостепріимствомъ, рдкимъ въ наше время. Капитанъ Доббинъ пользовался особенною благосклонностію этого стараго генерала. Доббинъ хорошо былъ знакомъ съ военной литературой, и могъ разсуждать о походахъ Фридриха Великаго съ такою же отчетливостью, какъ самъ генералъ, равнодушный къ современнымъ тріумфамъ, и котораго сердце продолжало жить съ великими тактиками прошлаго вка. Маститый герой пригласилъ Доббина на завтракъ въ то самое утро, когда мистеръ Чопперъ надлъ свой праздничный фракъ для предполагаемаго визита. Генералъ, двумя днями раньше, извстилъ молодаго офицера о томъ, чего ожидали вс, то-есть, о поход въ Бельгію противъ Французовъ. При этомъ старый воинъ изъявилъ лестную надежду, что Трильйонный полкъ, разбившій нкогда Вашингтона въ Сверной Америк и задавшій урокъ мистеру Монткаму въ Канад, поддержитъ и теперь, на поляхъ нидерландскихъ, свою историческую славу.

— Поэтому, любезный другъ мой, si vous avez, par exemple, quelque affaire lаbas, сказалъ старый генералъ, взявъ щепоть табаку своею блою, дрожащею рукой, и указывая потомъ на черное пятно своего халата, подъ которымъ еще довольно слабо билось его сердце, — если, примромъ сказать, вамъ надобно утшить какую-нибудь Филлиду, или проститься съ своими добрыми родителями, или составить завщаніе, то я рекомендую вамъ покончить вс эти дла безъ малйшаго замедленія.

Съ этими словами, генералъ подалъ руку молодому офицеру, и привтливо кивнулъ ему своею напудренною головой. Оставшись потомъ одинъ, онъ началъ сочинять какую-то записку на французскомъ язык, такъ-какъ этотъ діалектъ былъ его пассіей въ продолженіе всей жизни.

Всть о поход озадачила капитана и сообщила серьезное направленіе его мыслямъ. Онъ подумалъ о своихъ брайтонскихъ друзьяхъ, и тутъ же, со стыдомъ, признался самому себ, что Амелія прежде всхъ пришла ему въ голову. Да, такъ точно; онъ заботился о ней гораздо боле, чмъ о своей матери, объ отц, о сестрахъ, о всхъ своихъ обязанностяхъ, и онъ думалъ о ней только во сн и наяву. Это, однакожь, не мшало ему быть дятельнымъ и расторопнымъ. Воротившись въ гостинницу, онъ немедленно отправилъ коротенькую записку къ мистеру Осборну-старшему, сообщая ему полученное извстіе, которое, думалъ онъ, наведетъ его да миролюбивыя чувства въ отношеніи къ сыну.

Эта записка, принесенная въ контору тмъ же лицомъ, отъ котораго наканун Чопперъ получилъ гостепріимное приглашеніе, значительно обезпокоила достойнаго конторщика, такъ-какъ адресъ былъ сдланъ на его имя. Онъ сорвалъ печать дрожащею рукой, воображая, что капитанъ, вслдствіе непредвиднныхъ обстоятельствъ, отложилъ свой обдъ, но сердце его мгновенно успокоилось, когда онъ прочиталъ слдующія слова, начертанныя рукою капитана:

«Мистеръ Чопперъ, я буду ожидать васъ сегодня въ половин шестаго. Не забудьте свое общаніе. Прилагаемую записку потрудитесь отдать господину Осборну.»

Старикъ-конторщикъ, спору нтъ, чрезвычайно интересовался длами своего принципала; но что прикажете длать? Званый обдъ былъ для него важне всякихъ длъ и принципаловъ.

Доббинъ былъ уполномоченъ генераломъ разсказывать о полученномъ извстіи

всмъ и каждому изъ своихъ товарищей, кого только ни встртитъ. На этомъ основаніи онъ извстилъ прежде всего прапорщика Стоббля, встрченнаго имъ въ контор его агента, и прапорщикъ Стоббль — такова была его воинственная ревность — отправился немедленно покупать себ новую шпагу въ магазин, гд продавались военные снаряды. Мистеръ Стоббль былъ юноша лтъ семнадцати, ростомъ въ полтора аршина съ небольшимъ и на видъ довольно рыхлый; но войдя въ магазимъ, онъ обнаружилъ необузданную львиную храбрость при выбор оружія, которымъ надялся въ скоромъ времени угощать Французовъ. Онъ шумлъ, кричалъ, горячился, топалъ безъ милосердія своею маленькою ножкой; и молодецки направлялъ выбранную шпагу въ самое сердце капитана, который, однакожь, съ непостижимымъ хладнокровіемъ отражалъ ударъ своею бамбуковою палкой.

Мистеръ Стоббль, какъ можно было догадаться по его росту, принадлежалъ къ рот егерей; прапорщикъ Спуни, былъ гренадеръ и состоялъ подъ непосредственной командой капитана Доббина. Молодые люди отправились въ гостинницу «Пестраго Быка», и заказавъ для себя великолпный обдъ, услись за маленькіе столики писать прощальныя письма къ своимъ добрымъ и нжнымъ родителямъ — письма, исполненныя любви, надежды, безконечной преданности, и переполненныя варварскими грамматическими ошибками на каждомъ слов. Увы! сколько было въ эту пору нжныхъ сердецъ, просверленныхъ отчаянною грустью, и сколько матерей, проливавшихъ слезы при мысли о разлук, быть-можетъ, вчной!

Итакъ, юный Стоббль писалъ письмо за маленькимъ столикомъ, и горькія слезы капали черезъ его носъ на почтовую бумагу, потому-что онъ думалъ о своей мама, и о томъ, что, вроятно, не увидитъ ее въ этой жизни. Доббинъ тоже хотлъ писать къ Джорджу Осборну, но при вид молодаго человка, вдругъ перемнилъ свой мысли.

— Кчему? Зачмъ? сказалъ онъ, — пусть она будетъ счастлива по крайней мр одну эту ночь. Завтра поутру я увижусь съ своими родителями, и потомъ самъ поду въ Брайтонъ.

Затмъ, сдлавъ нсколько шаговъ, онъ положилъ свою большую руку на плечо юнаго Стоббля, погладилъ его по спин и сказалъ трогательнымъ голосомъ:

— Послушайте, молодой человкъ, вы, я вижу, горячо любите свою мать; а кто любитъ мать, тотъ будетъ всегда исправнымъ солдатомъ. Перестаньте только кутить и вести безпорядочную жизнь.

При этомъ глаза молодаго человка заблистали, и онъ съ особеннымъ уваженіемъ посмотрлъ на воина, предложившаго ему благой совтъ. Мистеръ Доббинъ, надобно замтить, былъ любимъ въ полку, и вс считали его лучшимъ офицеромъ.

— Благодарю васъ, Доббинъ, сказалъ юный Стоббль, вытирая кулакомъ свои слезы. Я вотъ только что хотлъ ей написать, что собираюсь остепениться. О, если бы вы знали, сэръ, какъ она любитъ меня!

Слезы опять брызнули ручьемъ изъ глазъ молодаго человка, и этотъ взрывъ чувствительности заразилъ даже самого мистера Доббина, потому-что и онъ весьма подозрительно заморгалъ своими глазами.

Два прапорщика, капитанъ и мистеръ Чопперъ обдали вмст въ одной комнат. Чопперъ принесъ письмо отъ мистера Осборна, гд этотъ джентльменъ, въ короткихъ словахъ, свидтельствовалъ свое почтеніе капитану Доббину и просилъ его вручить приложенную записку капитану Джорджу Осборну. Чопперъ ничего больше не зналъ. Правда, онъ подробно описалъ наружный видъ мистера Осборна, его свиданье съ адвокатомъ и его необыкновенную учтивость съ писарями; но изъ всего этого нельзя было вывесть положительныхъ заключеній! Вдохновленный мало-по-малу горячительнымъ напиткомъ, Чопперъ пустился въ разнообразныя предположенія и догадки, сначала довольно остроумныя, но потомъ, посл трехъ или четырехъ стакановъ, нсколъко темныя и, наконецъ, уже совершенно запутанныя и непостижимыя. Въ поздній часъ ночи, кептенъ Доббинъ усадилъ своего гостя въ извощичью карету, и онъ, съ трудомъ поворачивая языкъ, объявилъ подъ клятвой, что останется на вки вчные закадышнымъ другомъ кап-кап-ппита-на.