Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
– Моя причина вам известна, - Гидеон кинул красноречивый взгляд на Гвендолин.
– Тогда я рад сообщить, что вы потерпели неудачу. Она остается здесь, - ответил Бенедикт, продолжая сверлить Гидеона взглядом.
– Бенедикт!
– воскликнула Гвен, схватив его за руку, но тот отмахнулся от нее, не желая слушать возражения. Гидеона взбесило - насколько он распоряжался ей. Словно она была частью этого века, словно она и вправду принадлежала только ему.
– Мне кажется, в данном случае решать не вам, граф, а вашей супруге: хочет ли она оставаться
– Гидеон!
– снова воскликнула Гвендолин, совершенно не в силах что-то придумать. Самоубийцей она себя пока что не считала. Сказать Бенедикту, что отправляется в 21 век и до конца дней слушать противный голос совести, который будет умолять вернуться в 18? Или же сказать Гидеону, что она остается в 18 веке и снова гореть в аду от разбитого сердца, где каждый день будет немыслимым “а что если”?
– Вы ведете себя, как дети!
– просто заключила она, стараясь принять невозмутимый вид, дернув плечами.
– Пожалуй, я просто отправлюсь прямиком к Аластеру.
– Насчет Аластера - не знаю, а вот даме пора оставить нас с графом наедине. Нам надо поговорить без тебя, - теперь уже Гидеон решал за Гвендолин, отсылая ее, при этом выдерживая все тот же стальной взгляд графа и отвечая тем же. Де Виллера раздражало метание Гвендолин и испуг, что они сейчас набросятся друг на друга. Поэтому, чтобы она послушалась, он повернулся и тихо проникновенно сказал, стараясь быть нежным к ней, будто извинялся за предыдущий приказной тон: – Обещаю, до драки дело не дойдет.
– Черт с вами!
– раздраженно воскликнула Гвендолин и, взмахнув руками, направилась в сторону толпы, бубня себе под нос, - Мне срочно нужно выпить…
Гидеон снова встретился с настороженным суровым взглядом графа, которому, кажется, не понравилось, что он отослал Гвендолин, а не сам Бенедикт.
– Продолжим? – на мгновение ему стало страшно перед этим мужчиной, в котором было столько же напора, как и в самом Гидеоне. Де Виллер впервые поймал себя на мысли, что встретил равного себе соперника. – Кстати, об Аластере, которого упомянула Гвендолин. Тоже не маловажная проблема. Как я понимаю, Гвендолин угрожает опасность?
– О, надо же, я вижу проблески разума у вас! – чего Бенедикт делать не собирался, так это сдерживаться в высказываниях. Гвендолин была той, за которую он готов был бороться не на жизнь, а на смерть. И ему совершенно не нравилось мельтешащее лицо Гидеона, - Флорентийский Альянс решил устранить угрозу в нашем лице. И Шарлотта, - он нарочно подчеркнул ее имя, совершенно игнорируя его “Гвендолин”.
– Единственная, до кого они смогли добраться, раз уж граф Сен-Жермен и мадам д’Юрфе не в пределах его досягаемости.
Гидеон спустил на тормозах его оскорбление по поводу его способности разумно мыслить и то, что он назвал Гвен Шарлоттой. (Если бы он знал оригинал! Хм… Если бы граф знал оригинал, то Гидеон с удовольствием сделал
– Дело в том, что в прошлый раз Гвен (иди к черту, Бенфорд!) в конце прошлой встречи (и еще раз иди!) упомянула имя Аластера. Но дело в том, что по нашим данным, человек, которого она называет этим именем, в вашем времени еще совсем ребенок. Ему от силы лет так пять. – Затем Гидеон не удержался и парировал ему за «дурака» с елейной улыбочкой, - Неужели вам так сильно мешает мальчишка?
Бенедикт, однако же, удивился.
– Аластер и вправду всего лишь мальчишка. Но причем тут он? Во всех бедах виноват его отец Грегор - Аластер старший. Он управляет Флорентийским Альянсом, редко появляясь в свете, и просто тянет за нужные нити, - он вздохнул, вспоминая, в каком состоянии он нашел Шарлотту и как молился, чтобы с ней все было в порядке, - Он похитил ее, используя гувернантку, как отвлекающий маневр. К счастью, я вовремя ее нашел, - уже с победной улыбкой сказал он. Мол, а что сделал для нее ты? Бросил здесь на растерзание волкам?
– Ее похищали?! Они стали действовать так решительно? – Гидеон был ошеломлён и напуган. Теперь еще больше этот век представлял опасность для Гвендолин, отчего захотелось ее схватить в охапку, сбежать и держать рядом с собой. Не зря он так боялся за нее. – Они что-нибудь сделали ей?
Бенедикт хотел сказать что-то язвительное, но вовремя остановил себя. На такую тему шутить он не станет.
– Показали подвал пыток. Опоили белладонной. Хотели как можно больше узнать о Хранителях, но скорее получили лишь еще одну головную боль.
Гидеон ухмыльнулся и посмотрел в сторону Гвендолин, которая, в кругу дам, со стороны смотрела на беседующих мужчин.
– Головную боль, кому хочешь, обеспечивать она умеет. – А про себя добавил, что именно этот недостаток больше всего в ней привлекает. Девушка вне рамок системы. – Когда она появилась в Темпле, то все Хранители схватились за свои лысеющие головы. А сколько нервов стоила моему дяде… - Он внезапно вспомнил, как увидел ее впервые, напуганную, что она хранительница генов, как орал и бесился Фальк, как злился Гидеон, что все шло прахом, и вместо милой и тогда, как он считал, любимой Шарлотты, ему досталась пожизненная напарница, которая глупа и необразованна. Скажи себе тогда, что через несколько недель он ради этой девчонки пойдет против Ложи, готовый перевернуть всю историю, влюбленный как последний дурак – ни за что бы не поверил. Как сказал бы Рафаэль, «сам бы себе в лицо плюнул».
В другой ситуации Бенедикт бы посмеялся над тем, кто так нежно отзывался о женщине. Но теперь он его прекрасно понимал, потому что Шарлотта и его жизнь перевернула с ног на голову.
– Как и здесь. Ворвалась в лабораторию, чуть ли ни в чем мать родила, а затем спорила с моим дядей при всех удобных случаях. А уж сколько нервов стоило мадам Деверо, чтобы научить ее манерам, - он улыбнулся, глядя, как Гвендолин спорит о чем-то с одним из слуг, показывая на свой пустой бокал, - Но Грегор сумел достаточно ее запугать.