Бельгийский лимонад
Шрифт:
— Где теперь этот сволочь искать?
Инженер тоже задавал себе такой вопрос и тоже не находил ответа. Он вернулся к мотоциклу, завел, подрулил к Митхасу.
— Садись, по дороге будем думать.
Отъехали назад что-нибудь с километр, повстречались с лошадью, запряженной в сани-розвальни. Инженер притормозил, крикнул укутанному в тулуп вознице:
— Не проехать вам здесь, дорогу грузовик перегородил, а в объезд — снег глубокий.
Возница не отозвался, даже не обернулся — выструнил вожжи, подстегнул лошадь.
— Ничего, конь нога длинный, снег шагает, сани тащит.
Инженер не стал спорить, прибавил газа. Однако только-только набрал скорость, Митхас ткнул кулаком в бок, прося остановиться.
— Чего ты? — склонился к нему инженер. — Мутит опять?
— Это чей конь ехал? — спросил вместо ответа Митхас.
— Задай вопрос полегче: для меня все кони на одно лицо. Тем более ночью.
— Крути руль назад, — распорядился Митхас. — Скорей!
— Будешь выяснять, чей конь встретился?
— Это конь сельпо, я узнавал, однако-то.
— Ну, так что? Пусть себе...
— Крути руль, скорей! Конь сельпо, а Василий санях нет. Конь есть, тулуп есть, а Василий нет... Чужой человек санях!
Инженер, наконец, понял, о чем подумалось Митхасу, поспешно развернул мотоцикл.
— Фа-ра, — невнятно проговорил Митхас, перевешиваясь в который уже раз через борт коляски, — фара...
Инженер догадался: Митхас опасается, как бы Захаров, если только это он, не открыл стрельбу, увидев, что мотоцикл пустился следом. Выключив свет, дал глазам привыкнуть к разбавленной луною темноте, крутнул регулятор газа. Мотоцикл послушно рванулся вперед.
Холодный ветер хлестал по лицу, высекая слезы, задувал в рукава полушубка, проникая до самых плеч. Хорошо еще, зима не успела пока набрать силу, не вызверилась.
— Ты живой там у меня? — скосил глаза на коляску.
— Погоняй! — отозвался Митхас.
Куда там, мотоцикл и без того опасно юзил на скользкой дороге, то и дело подскакивал на неровностях; своевременно среагировать на них без света было просто невозможно.
Странно, проехали уже довольно далеко в обратном направлении, а все не могли настигнуть возок. Будто сквозь землю провалился. Верно, Захаров гнал лошадь вскачь.
Неожиданно темноту впереди проколол неспокойный свет движущихся фар, а немного погодя стал различимым и гул мотора: со стороны рудника спешила навстречу какая-то автомашина. Получалось, ей удалось обойти изыскательский грузовик по целику. Не иначе, катил мощный вездеход.
— Фара, — подсказал Митхас.
Инженер и сам уже подумал о том, что следует, наверно, включить ближний свет — подать о себе знак водителю этой махины, чтобы заранее поубавил скорость. И поприжался бы к обочине, давая возможность с ним разминуться.
Встречная машина и в самом деле пошла тише, а когда поравнялись, вдруг затормозила, дверца кабины распахнулась, инженер услышал:
— Эдуард Антоныч,
Инженер остановил мотоцикл.
— Саша, ты?
— Так точно, Эдуард Антоныч...
Саша выпрыгнул из кабины изыскательского грузовика, принялся возбужденно рассказывать, как, оставшись с Павлом, начал пилить того — дескать, запорол двигатель, угнав машину без воды в радиаторе, а Павел стал доказывать, что вода там есть, поскольку он ее перед выездом со двора самолично туда залил; ну, Саша проверил — точно, радиатор полный, выходит, мотор просто заглох.
— Я решил: думаю, раз так, надо попробовать завести...
— Конь встречал? — прервал Сашино повествование Митхас.
— Думаешь, это Сап... Захаров в санях? А я ведь толком даже не глянул.
— Погоняй! — ткнул Митхас под бок инженера.
Инженер убрал свет, прибавил оборотов.
— А я? — взмолился Саша. — Может, мне развернуться да следом за вами?
— Давай, только свет выруби.
Вскоре миновали то место, где давеча стоял поперек дороги грузовик. Следы, оставленные им на обочинах при развороте, были видны и без света.
Дальше дорога пошла под уклон, спускаясь в неглубокий ложок. Митхас предупредил:
— Лог едем, там наледь, однако-то.
На льду мотоцикл могло занести или, того хуже, развернуть, инженер сбросил газ, непроизвольно сжал рукояти руля. И с тревогой подумал о том, что, если наледь обширная, они, чего доброго, начнут буксовать, потеряют время. С лошадью тут им не потягаться.
И лишь успел так подумать, из темноты донеслось жалобное, похожее на стон ржание. Инженер, не отдавая себе отчета, с силой придавил педаль тормоза. Они остановились. Митхас вырвал из кармана пистолет, приказал шепотом:
— Уйди! Скорей!
Инженер, недоумевая, спрыгнул с седла, но остался стоять возле мотоцикла.
— Скорей! — прошипел Митхас остервенело.
Инженер повиновался — отступил в сторону, и, едва успел это сделать, Митхас дотянулся, включил фару. Выходит, прогнал его, оберегая от возможной пули.
Митхас включил фару, и свет, выплеснувшись на дорогу, оконтурил в полусотне шагов от них завалившиеся на обочину сани и сбитую с ног лошадь; обессиленная гонкой, она беспомощно колотилась в оглоблях, скребла по льду копытами.
Неподалеку от саней валялся тулуп, Захаров скрылся.
Инженер метнулся было к лошади, но Митхас остановил, кивнул на подъехавший грузовик:
— Саша делает, ты след находи.
Подбежал Саша, мгновенно оценил ситуацию, сказал инженеру:
— Догоняйте, я займусь тут.
Инженер нашарил в кармане складень, сунул Саше:
— Сбрую разрежь!
Сам кинулся по наледи в обход саней и тут же наткнулся на странную борозду; она протянулась вверх по ложбине, откуда и наплывала наледь. Не составляло труда определить: здесь что-то волокли, явно тушуя след.