Белый, белый снег… (сборник)
Шрифт:
– Ну вот! – чуть не плача, закричал я. – Говорил же вам!
Мы сгрудились в кучу, и принялись орать, что есть мочи, стучать железками по эмалированным ведрам. Это, однако, никак не отразилось на поведении зверя. Разъяренная медведица, треща валежником, ходила вокруг и ревела так, что со страху замирало сердце. Я уже на полном серьезе прощался с жизнью. Холодная испарина выступила на лбу, дрожали руки. От испуга меня даже затошнило.
Дед взял ружье наизготовку. Но что толку, если патроны только с мелкой дробью!
– Стреляй
– Не надо! Вдруг она кинется детенышей защищать…
Дед выругался и демонстративно закинул ружье за плечо.
Я был почти невменяемым от пережитого и пришел в себя лишь на дороге, куда мы вышли после того, как медведица, нагнав на нас страху, удалилась восвояси и увела за собой медвежат.
Долго еще потом я боялся заходить в лес – за каждым кустом чудился разъяренный медведь. И уж, конечно, никак не мог предположить, что когда-нибудь мне придется охотиться на этого зверя.
Есть много способов охоты на медведя, но наиболее известны три: на овсах, на берлоге и у привады. Самый простой и добычливый – последний.
В середине августа мы с братом вывезли от мясокомбината машину отходов и свалили их в кромке овсяного поля. Рядом, на деревьях, соорудили лабазы.
Место было выбрано, на наш взгляд, удачно: немятый клин спелой овсяной поросли глубоко вдавался в сумрачный заболоченный ельник. В том, что медведь придет, мы почти не сомневались. Оставалось одно – ждать.
…Пятый вечер сидим в засаде, караулим зверя. До сих пор он так и не показался на глаза. В последний раз, правда, ходил совсем рядом, потрескивал сучьями, фыркал, но к приваде не подошел. Что-то будет сегодня?
Вечереет. Гаснут краски дня, все вокруг приобретает унылый сероватый оттенок. Лишь вдалеке, на той стороне поля, ярко алеют верхушки деревьев, освещенные последними лучами уходящего за горизонт солнца.
Достав бинокль, я осматриваю округу.
– Ву-у-у-о-о-у! – послышался в дальнем конце поля протяжный вой.
И тут же, с другой стороны, разноголосый нестройный хор ответил:
– У-у-у-у!
Мы с братом понимающе переглянулись: ясно, стая на охоту вышла.
А через некоторое время на поле высыпало стадо кабанов.
«Так вот, значит, кого волки пасут!» Шумно чавкая, похрюкивая и повизгивая, кабаны кормились неподалеку. Насытившись, они отправились дальше.
С поля потянуло холодом и сыростью. Зябко поеживаясь, я зевнул и наглухо застегнул ворот солдатского бушлата. Подумалось: «Не будет, наверное, сегодня ничего…» И тут же раздался грозный раскатистый рев:
– Р-р-а-а-уф!
Я замер…
– Идет! – донесся до меня взволнованный шепот брата.
Быстро проверив, заряжено ли ружье, я достал из кармана кусочек мела и тщательно отбелил прицельную планку и мушку – чтобы в темноте не промахнуться… Потом, устроившись поудобнее, взял двустволку наизготовку и замер в тревожном ожидании.
Где-то
Бешено заколотилось сердце. Затаив дыхание, я осторожно повернул голову, пытаясь разглядеть зверя в темном густом ельнике, но ничего не увидел.
Медведь постоял рядом со мной, послушал и направился в сторону брата. С шумом продираясь сквозь кусты, обогнул его лабаз и повернул обратно – в глубину леса.
Я разочарованно вздохнул… И тут случилось неожиданное: медведь развернулся и пошел назад.
С трех сторон к приваде можно было приблизиться, прикрываясь кустами, но косолапый отчего-то решил идти по открытому месту. Он двигался прямо на меня. Нас разделяло уже шагов двадцать…
От возбуждения и азарта у меня задрожали ноги. Причем так, что я услышал, как правая ступня постукивает о ствол стоящей рядом ели. «Хорошо еще, что руки не трясутся» – успел подумать я, поднимая ружье.
– Бах! – оглушительно взорвалась тишина, и в сумерках блеснул оранжевый огонь. Это брат, опередив меня, выстрелил в зверя.
– Р-р-а-а-а! – дикий рев сотряс окрестности. Кровь застыла в жилах от этого рыка.
Поймав в прицел огромную тушу, я дважды нажал на спуск. Следом еще раз ударило ружье брата.
Рев оборвался… Зверь упал на бок и затих.
Некоторое время мы приходили в себя. Прежде чем спуститься на землю, брат сделал контрольный выстрел.
Вблизи медведь был просто огромным – этакое чудище! Невозможно было смотреть на него без трепета. Даже поверженный, внушал он какой-то необъяснимый, почти мистический ужас.
Взявшись за задние лапы, мы попытались волоком перетащить его, чтобы удобней было шкурать, но не смогли сдвинуть с места…
Маленький городок быстро облетела весть о том, что мы добыли медведя размером «со слона». Опытные охотники, разглядывая шкуру, одобрительно качали головами. Мы по праву гордились редким трофеем. Но не обошлось и без ложки дегтя… Знакомый егерь сказал: «Судя по всему, убили вы зверя не простого, а медвежьего «князя» – царя над всеми медведями. У охотников есть поверье: убьешь «хозяина» – быть беде».
Мы не восприняли его слова всерьез. Однако, той же осенью, брат, чудом уцелев, вдребезги разбил только что купленную иномарку. А у меня сложилось так, что я вскоре вообще уехал из этих мест… Впрочем, думаю, медвежий «князь» здесь все же не при чем.
Березы моего детства
Посреди небольшой поляны, покрытой изумрудным ковром молодой травы, расцвеченной золотистой россыпью цветов одуванчика, стоят, сбившись в тесный круг, белоствольные красавицы-березы. Ветви их накрепко переплелись между собой, и оттого походят они на взявшихся за руки подруг, готовых вот-вот закружиться в веселом хороводе. Бродяга-ветер играючи теребит тончайшие, насквозь просвечивающие завитушки бересты на рябых стволах, полощет в небесной сини ярко-зеленую листву…