Blue Strawberry
Шрифт:
«Ксо!!! Я же обещал, обещал ей, что буду с ней всегда!!! Даже, когда она спит, даже, когда не видит меня, даже, когда я сам нахожусь от нее далеко, я всегда стараюсь следить за ней и быть с ней рядом всем сердцем и мыслями. Почему же у меня не получается вовремя удержать ее?.. От опасности. От угроз. От смерти… Неужели я настолько ничтожен и несостоятелен, что не могу уберечь одну-единственную душу, ведь на другие мне толком и вовсе наплевать…»
Голубые глаза выудили двух синигами в лунном сиянии на одной из крыш. Одна поддерживала другую и та, даже не пытаясь передвигаться самостоятельно, покорно перебирала воздух ослабшими ногами по воздуху, безвольно
«Кур-р-росаки! Неужели я опоздал?!» – Гриммджоу бросился к ним.
– …Оставь меня, Рукия, – умоляла рыжая девушка миниатюрную брюнетку, – я только мешаю тебе…
– Не говори глупостей! – Сердито буркнула Кучики, крепче прижимая к себе тело подруги и продолжая перескакивать с крыши на крышу. – Как ты можешь говорить такое! Дурочка! – Они остановились и она посмотрела в лицо сомневавшейся Куросаки. – Если тебя ранят, я помогу, если не сможешь идти, я прикрою, если тебе будет больно, я разделю твою боль… Мы же напарники, Ичиго, мы ведь друзья!!!
– Верно… – Оказался за спиной синигами и арранкар. – Детка, прекрати делать все сама, ведь я… – Секста непроизвольно покосился на мелкую брюнетку и кисло улыбнулся, исправляясь: – Ведь мы… Мы все вместе, и ты – не одна.
– Хорошо… – Улыбнулась ему в ответ Куросаки. С ссадинами на лице и страшной тупой болью в теле, она попыталась выглядеть в его глазах как можно беззаботнее, как можно сильнее, той, которую он привык ее видеть, той, которую он сумел полюбить.
– Пустой приближается… – Оглянулась Кучики и собралась броситься в атаку, но Ичиго удержала ее за руку.
– Прошу… Рукия. Гриммджоу. Помогите мне… Чтобы я… сама… в последний раз…
Пантера кивнул:
– Ты сможешь затормозить его? – Спросил он у младшей Кучики.
– Да. Без проблем.
– Тогда действуй, а я перенесу Куросаки… – Джагерджак подхватил свою девушку на руки и направился за исчезнувшей в сюнпо Рукией на звук раздающегося в ночной тиши рева.
– Гримм-джоу, – тяжело выдохнула ему в шею рыжеволосая, – со мной все хорошо.
Он слышал, как ее прерывчатое дыхание отдавалось пульсом на вспотевшей от перенапряжения шее. Врать удавалось с трудом, как и сдерживать недюжинное волнение.
– Конечно, с тобой все хорошо, – приказывая своему голосу не дрожать, Секста едва проговорил это своим обычным твердым рыкающим тоном. – Просто считай, что сегодня мы работаем на пару. Обычная синигами и обычный арранкар в несколько необычной охоте на пустых… – Прижался он холодеющими устами к горячей рыжей макушке. – Все в норме!
– …Танцуй, Соде но Широюки! – Миниатюрная Кучики в сравнении с показавшимся громадным монстром плавно заскользила белоснежно-серебристой катаной по воздуху. Джагерджак и Куросаки приземлились просто за ее спиной. Как щит. Как поддержка. Ведь друзья и ей были нужны тоже. – Второй танец, Хаккурен!!! – Окутав льдом ноги чудовища, она кивнула своей самой лучшей подруге: – Давай, Ичиго, теперь твой черед.
– Что ж, приступим… – Временная синигами крепко сжала в руках рукоять верного Зангетсу, поднимая его перед собой, борясь против дрожи в плечах. – Ну, же, приятель, не подведи меня… – Она принялась собирать в себя все остатки реяцу, окружая себя золотистым свечением и вкладывая всю его яркую буйную мощь в свой… последний удар: – Гетсуга Теншоу!!!!
Попавший в ледяную ловушку Пустой, неспособный увернуться, принял сокрушительную атаку в упор и рассыпался в прах. Зангетсу звонко воткнулся острием в асфальт на дороге,
– Ичиго! – Обеспокоенно вскрикнула Кучики.
– Все хорошо, – подняла та лицо и слабо улыбнулась. Хорошо знакомые, крепкие руки, такие родные и такие желанные, повернули ее и вжали в иную спасительную горячую опору. – Гриммджоу… – Прошептала синигами, роняя занпакто из рук.
– Ичиго! С тобой все в порядке?! – Кучики не отставала. – Черт, зачем ты била в полную силу?!
– Потому что она не может иначе… – Секста поднял за подбородок любимое лицо и прижался лбом к рыжей челке. – Моя упрямая временная синигами всегда поступает по-своему… – Он коснулся губами ее горевшего чела. – И что бы ни случилось, она никогда-никогда не изменится... Как и я, поклявшийся всегда быть с ней рядом.
Из карамельных глаз, цеплявшихся за голубой свет, за эту лучшую жизнь с ними, пролились по покрасневшим щекам горячие слезы истинного счастья и долгожданной уверенности в завтрашнем дне.
– Гриммджоу, ты…
– Я люблю тебя, – погладил он ее по щеке, утирая слезы, – моя глупая неугомонная слабачка…
====== CI. ДОЛГИЕ ПРОВОДЫ: ДВОЙНОЕ ПРОЩАНИЕ С КУЧИКИ ======
Рокот морского прибоя приятно ласкает слух периодическими звуковыми волнами. Ближе – дальше, вперед – назад, громче – тише. Мелодичные ритмы набегают на шершавый песчаный берег шумной шипящей пеной и возвращаются, приглаживая россыпь песчинок, меленькой гальки и тарахтящих ракушек шелковистой ровняющей все звуки под собой гладью. В такие моменты становится особенно хорошо – окружающее безмолвие позволяет прислушаться к остальным успокаивающим и радующим душу вещам. Например, почувствовать трогательное прикосновение нежного бриза на округлившихся от улыбки щеках и его легкий невесомый поцелуй на беззаботных устах. К ярким волосам же он испытывает иные чувства, более смелые, озорные, восхищенные, а потому беспрестанно и дерзко теребит длинные рыжие прядки, щекоча ими открытые острые плечи, согревшиеся солнцем. Оно тоже не уступает ветру и играет в настойчивую игру – ощутимо припекает разукрашенную им же макушку, насыщая ее еще большим цветом, сочным, горячим, почти огненным.
Куросаки раскрывает сомкнутые теплом и удовольствием глаза и, жмурясь поначалу, все же подставляет свой карамельный взгляд благодати небесного светила. Оно сияет по-летнему высоко, в чарующе голубом небе, на котором плывут вдаль растянутые по небосводу перья облаков… Куда они движутся? Ответ завиделся вдали: облака не убегали и не уходили за горизонт, а просто растворялись вместе с объединенной небесно-морской гладью по всему кругозору. Девушка описала взглядом дугу и, следуя за ним, обернулась через плечо: город с бесконечными небоскребами позади нее также медленно рассеивался в дрожащей дымке, мерцая будто пустынный мираж в лучах обнажающего нелицеприятную реальность солнца.
«Мой мир отдаляется, как и те двое…» Ичиго припомнила Зангетсу и Хичиго в момент их сражения за секрет Завершенной Гутсуги Теншоу. Их прощающиеся лица. Их скорбные голоса, которые оставляли ее навек, а потом почудились, когда ее сознание почти подчинил Пустой. Как и тогда, после боя с Улькиоррой, она не помнила совершенно ничего из случившегося внутри себя, а потому просто верила тому чувству, кричавшему ей о возврате преданных друзей. «Да нет это невозможно…» – Горько заключила она. Если бы ее духовные помощники были живы, то этот мир бы не исчезал сейчас, как и не исходили бы от нее последние силы синигами…