Богатырь сентября
Шрифт:
– Я, после Ироиды, думал, встретим сестру ее – догадаемся, будет одноглаза, – с досадой сказал Салтан. – А эта была не крива…
– Она была крива! – сообразил Гвидон: вскочил и изогнулся вперед и влево, изображая кривобокость. – Только на иной лад. Вот мы и не поняли.
– Темный свет на выдумки хитер! – многозначительно протянула Смарагда, дескать, мне-то его повадки давно известны.
– Как же отсюда домой-то воротиться? – жалобно спросила Варвара.
– А ты дороги не знаешь?
Она
– Ну, пойдем пока с нами, а там…
Салтан не мог утверждать, что знает дорогу назад в белый свет. Судя по растерянному виду Смарагды, и та не знала тоже.
– А что это за девица? – наконец догадалась спросить Варвара. – Невеста твоя, что ли, Гвидонушка?
И прикусила губу – вспомнила, что когда ей привелось познакомиться в городе Лебедине с повзрослевшим племянником, тот был женат, и вовсе не на этой рыжей.
– Это белочка-затейница, – с ехидным удовольствием пояснил тетке Гвидон. – Помнишь, перед дворцом у меня ель росла, на ней был дом хрустальный, а в нем белочка сидела: песенки пела, орешки золотые грызла. Вот это она и есть.
– Ох, беда! – Варвара качнула головой. – У меня орешков-то нету, блины одни… Да и платье бы ей подлиннее, поприличнее. Я бы…
Она взглянула на свой ткацкий стан, на клубящееся над ним дымное облако.
– Спасибо, обойдусь, – язвительно ответила Смарагда. – Платье из тумана не удержится на мне.
– Больно кровь горяча, – буркнул Гвидон.
– Ну, господа мои хорошие, не пора ли нам в путь-дорогу снаряжаться? – Смарагда предпочла его не услышать.
Салтан взглянул на оконце – за ним было светло. То ли просто утро наступило, что ли сожженные чары унесли с собой и тьму.
– Правду говоришь. Одевайся, сынок. А ты, Варвара, не знаешь ли, где здесь течет Забыть-река?
– Откуда мне знать-то, Салтанушка? – Ткачиха опять развела руками. – Я ведь из избушки моей ни ногой, не положено мне…
– И долго ты здесь просидела?
– Да лет триста, мне так мнится.
Салтан прикинул: казалось, они втроем с Гвидоном и Еленой проснулись на пустом острове лишь несколько дней назад. Даже можно подсчитать: день на острове, когда они встретили Понтарха, потом день в море, когда Стримон вел их к Диволесью… Вечер и ночь в роскошном тереме Медоусы… Но даже эти дни путались в памяти, и каждый из них мог продолжаться куда дольше. Видно, и для Варвары ее одинаковые дни слились в один нескончаемый день.
Но на белом свете и на темном время идет не одинаково! Пока здесь проходит три дня – там может пройти триста лет! Салтан облился холодным потом: что если пока они здесь бродят, в Деметрии-граде миновало сто лет, Елена состарилась и умерла, их не дождавшись и не узнав,
От этой мысли еще сильнее захотелось поскорее достичь конца пути, каким бы он ни был, сомнения развеялись. Одежда мужчин успела почти высохнуть, и вскоре все четверо покинули избушку ткачихи. На Варваре был скромный темный сарафан и простенький белый платочек – Салтан мельком подумал, что в таком вот наряде ее положили бы в гроб, – Смарагда по-прежнему щеголяла в платье из рыжего беличьего меха, едва достигавшего середины бедра.
Стоило им отойти шагов на десять, как из оконца избушки донеслось заунывное пение. Салтан нервно оглянулся, но не стал ничего говорить. Видно, и это место пустым не бывает, ведь непогребенные мертвецы на свете не переводятся.
Над зарослями впереди клубился туман. Пробравшись через кусты, четверо путников едва не ступили в воду – она пряталась под покровом тумана, а текла тихо-тихо, как сон.
– Это она. Эй, госпожа Лета, Забыть-река! – стал звать Салтан. – Сделай милость, покажися, с нами честно подружися! Это мы, брат твой Меандр нас к тебе привел!
Вода прямо перед ним бесшумно разошлась мягкими кольцами, всплыла женская голова, плечи. На груди богини Леты сверкал мокрый изумруд, и прямо от подмышек начиналась жемчужно мерцающая чешуя.
– Привет вам, усталые путники! – прошелестел безразлично-приветливый голос. – Испейте моей воды, и все печали былого покинут вас…
– Лета! – невольно подражая Меандру, окликнул Салтан. – Мы пришли не за водой. Ты обещала отвезти нас к Волотовым горам. Помнишь, вчера?
– Помнишь? – удивилась Лета. – Что значит – помнишь? Я ничего не помню. И что значит – вчера?
– Поверь мне – ты обещала доставить нас к Волотовым горам. Тебя просил твой брат Меандр. А твой отец Понтарх велел всем своим детям помогать нам.
– Если вам так нужно – хорошо. Но лучше бы вам испить моей воды – зачем тянуть за собой весь груз былых обид…
– Лета! Нам нужна лодка!
– Ладно, ладно. Вот вам лодка.
Лета плеснула водой – и у берега встала лодка. Даже две. Тут же раздался испуганный крик Смарагды и Варвары, потом охнул Салтан – они разглядели, что это за лодка.
Это был гроб-домовина, вытесанный из половины дубового ствола, и к нему крышка – из второй половины. Огромный гроб, наводящий на мысль о мертвом волоте – почти в такой же, должно быть, улегся Святогор-богатырь, когда пришло ему время помирать.
– Да разве ж это лодка? – воскликнул Гвидон и сам прикрыл себе рот: вспомнил, что в таких делах выражать недовольство опасно.
– Других у меня нет. – Лета мягко развела руками.
– Ну, идемте! – Собравшись с духом, Смарагда первой шагнула к лодке-домовине. – Не вплавь же добираться.