Богатырь сентября
Шрифт:
– Гвидона? Выронила? – У Салтана мелькнула мысль, что в девичьей голове застрял беличий ум. – Ты его на руках, что ли, несла?
– Сначала вот здесь. – Шаловливая белка показала себе на грудь, под изумрудную пуговку сарафана. – Потом пришлось в зубах… Да вон он!
Не дав Салтану времени окончательно рехнуться, она подхватила из складок одеяла лесной орех. Соскочила с лежанки, поднесла орех ко рту, прикусила его зубами и тут же отбросила от себя, будто он мог укусить ее в ответ.
Взявшись как будто из воздуха, по белому ковру покатился Гвидон. Салтан подскочил, но вспомнил, что в одной рубашке, и остался под одеялом. Гвидон сел на ковре, потер
– Батя! Она превратила меня в орех! Я был маленький, круглый, в скорлупе! Не мог ни двинуться, ни слова сказать! Это хуже, чем тогда в бочке!
– Теперь знаешь, каково мне было, когда ты обзывал меня жаро-птициным яйцом! – с торжеством заявила Смарагда. – Но ты все видел и слышал!
– Да! Я все видел и слышал! Кика… Ты с ней бранилась… Ты, рыжая, ты в волота влюблена! Батя, ты бы его видел! Он огромный и темный, как… как туча грозная! Глаза желтые, молниями горят!
– Я в волота влюблена! – возмутилась Смарагда и уперла руки в бока. В мятом сарафане, потеряв венец, с растрепанной косой, она имела уже не такой величественный вид, как раньше, когда покидала свой хрустальный терем. – Ты ничего не понял! У тебя мозгов как у ореха! Это она, Кика, в Тарха влюблена!
– Ты сама сказала, что хочешь за него выйти, чтобы перестать в белку перекидываться! Я слышал!
– Я сказала, чтобы ты послушал, что она ответит!
– Этот ваш Тарх весь белый свет заглотнуть хочет и темный с ним заодно! Я пойду к нему! Только не орехом, а как есть! Где мой лук со стрелами от Солнце-князя?
– Да подожди ты! Я еще пойду к Тарху, подольщусь к нему, постараюсь выведать, где его смерть живет. Он не очень-то умен – развесит уши и выдаст. Только бы Кику отвлечь…
– Я знаю, где его смерть! Для того к Солнце-князю ходил! Пусти меня, хватит! Хватит, слышишь? Что я, князь или дитя?
Салтан не успел вмешаться; Гвидон шагнул вперед, тесня Смарагду, преграждавшую ему путь к двери, в азарте сорвал с головы шапку и швырнул об пол…
Казалось, голова его превратилась в солнце – такие яркие золотые лучи брызнули от волос во все стороны. Салтан, уже привыкший в здешнему жемчужно-хрустальному полумраку, отшатнулся и закрыл лицо рукой. Горестно вскрикнула Смарагда. А лучи лились, пронизывая хрустальный терем, и весь он наполнился огнем, словно хрустальная лампада. Зрелище было прекрасное, завораживающее: игра солнца на бесчисленных хрустальных гранях рассыпала искры всех мыслимых цветов.
– Пожааар! – донесся из-за стены истошный вопль Варвары; разбуженная огненным светом, та не сообразила, где находится и что происходит. – Горииим!
– Да уж лучше бы пожар, – простонала Смарагда. – Царь-батюшка… Одевайся скорее. Сейчас весь город будет здесь…
Глава 20
Впервые после перемещения в Подземье Лебедин-град увидел настоящий солнечный свет. При виде такого дива всяк бросал дела и забавы и бежал со всех ног к княжеским палатам. Главная площадь быстро наполнилась народом, люди толпились в улицах, а по улицам подходили все новые жители. Пробраться на саму площадь уже не позволяла теснота, но до концов улиц достигал преломленный в хрустале солнечный свет. Хрустальный терем сиял, испуская тысячи лучей и бросая мириады разноцветный искр, а источник сияния таился где-то внутри него. И жители догадывались, что это за источник.
– Князь наш вернулся! – заговорили сперва отдельные голоса, а потом десятки и сотни.
– Князь!
– Государь наш вернулся!
– Где он?
– Быть не может!
Понимая, что тайну уже не скрыть, Смарагда больше не пыталась удержать Гвидона в тереме. Когда он вышел на хрустальное крыльцо, светлые лучи от его волос простерлись над площадью и коснулись княжеского дворца напротив, пронзили оконные круглые стеклышки и заиграли на расписных стенах с такой силой, какой никогда не имело спящее солнце Подземья.
– Это он! – Кикнида сразу поняла, откуда это внезапное сияние. – Тарх! Ты видишь? Это Гвидон!
– Как он сюда пробрался? – Глаза Тарха позеленели от удивления.
– Не знаю… Уж не Смарагда ли его провела, сестричка моя хитрая? Не даром же она нынче здесь объявилась!
– Ну и хорошо, – с безразличием, которое могло сойти за миролюбие, ответил сын змееногой богини. – Не придется мне по всему свету белому за ним гоняться…
Вдвоем князь и княгиня вышли на крыльцо. Кикнида успела одеться в платье голубой с серебром парчи, расшитое по оплечью жемчугом и синими сапфирами, а из разрезов виднелись нижние рукава – тоже голубые, но более светлого оттенка. Черные косы, лежащие на груди, были переплетены жемчужными нитями, кокошник в виде длинного полумесяца рожками вниз был расшит жемчугом и сиял самоцветами, белыми и голубыми. Жемчужные подвески спускались с него по сторонам прекрасного лица. Казалось, сама Луна-княгиня явилась, потревоженная внезапным светом.
Рядом с Кикнидой стоял Тарх – на две головы выше, в черном кафтане, расшитом червонным золотом. Его глаза на темном лице мерцали рубинами.
Через площадь они смотрели друг на друга – Тарх и Гвидон, Кикнида и Смарагда. С другой стороны от Гвидона стоял Салтан, едва успевший одеться и несколько растерянный от внезапной встречи с врагом лицом к лицу.
– Здравствуй, город мой Лебедин! – Гвидон поклонился, держа в руке злополучную шапку, и толпа на площади ответила ему невнятным гулом. – Вот мы снова повстречались. Похитила тебя, город мой, вражья черная сила, – он кивнул на Тарха, – да и жену мою, царевну Кикниду, с собой уволок. Долго искал я тебя, город мой, сколько дорог исходил по суше и по морю, по свету белому и по свету темному. Три железных посоха истер, три пары сапог железных износил, три каравая железных сглодал. Но вот я снова здесь. Признаете ли вы, жители Лебедина, меня своим господином?
– Признаем… Признаем… – раздалось с разных концов площади.
Но немногочисленные голоса звучали неуверенно.
– Спаси нас, государь, князь наш! – закричали потом. – Пропадаем мы без тебя! Поля не родят, скотина не плодится в этом царстве темном, проклятом! Если не вызволишь нас опять на вольный свет, пропадем вовсе!
– Для того я и пришел, чтобы вас вызволить! А ты, Тарх Тарха… то есть Тарх Мракотович, что скажешь? – сурово воззвал Гвидон к сопернику на крыльце напротив. – Вон ты как вольно расположился в моем доме, подле жены моей! Да вышло твое время, придется все добро законному хозяину отдать!
– А то скажу! – прогрохотал в ответ Тарх: ему не приходилось напрягать голос, чтобы покрыть площадь и заставить народ в испуге присесть. – Слышу, комаришка пищит, так я его двумя пальцами раздавлю! Слышу, мушка жужжит – так я ее на одну ладонь посажу, другой прихлопну! Слышу, шмелишка шебуршится – я только дуну, его и нет! Ты, Гвидон, больно много возомнил о себе, пока только с бабами воевал, да и то в виде мухи! Я – не баба, меня тебе не одолеть. Попробуй-ка теперь меня в глаз укусить – зубы обломаешь!