Богатырь сентября
Шрифт:
– Сейчас подадут обедать, – объявила она и хлопнула в ладоши.
Салтан ожидал, что в палату зайдут слуги, но никто не показался. Просто блюда на столе вдруг оказались полны. Испускали пар густые похлебки и сладкие каши, свежий хлеб, жареное мясо, запеченные птичьи тушки.
– Угощайтесь, гости дорогие! – Смарагда указала на стол. – Ешьте смело – это вам не вороны жареные и не блины поминальные.
Подавая пример, Смарагда села в кресло с высокой резной спинкой во главе стола, тоже, конечно, хрустальное. Салтана движением руки пригласила занять место справа от нее, Гвидона – слева, Варвару – напротив. Едва успел проголодавшийся Салтан
К кувшину подъехала вторая чарочка, потом третья, четвертая. В каждую кувшин сам наливал меду, и та немедленно вступала в пляску и подхватывала песню. Если закрыть глаза – так и увидишь толпу нарядных баб у богато накрытого свадебного стола.
Гости хрустального терема от изумления забыли о еде. А чарочки, которых никто не брал в руки, продолжали петь, водя хоровод вокруг кувшина с медом.
Ах, нет, я, сударь, право, пить не хочу: Прошедшую ноченьку мало спалось, Мало спалось, много снов виделось: Будто у нас на широком дворе Выросла травонька шелковая, Расцвели цветы лазоревые, По травоньке ходит сизой павлин, Сизой павлин с серой павушкой…Смарагда слушала спокойно, даже утомленно. Гвидон подобрался и бросил на нее пристальный взгляд: эту самую песню пела белка-затейница на его свадьбе с Кикнидой, выплясывая на столе среди блюд. Тогда это казалось обычным делом – ко дню свадьбы к белке все в тереме привыкли, – а теперь он по-иному смотрел на дело, зная, что под рыжей шкуркой крылась родная сестра невесты. И не по своей воле она надела ту шкурку…
– Ешьте, гости, пением сыты не будете! – Смарагда поймала ближайшую чарку, и тут же все прочие остановились, замолкли.
Ухмыляясь, Салтан взял другую – та молчала и вела себя, как и положено обычной чарке.
Приступив наконец к еде, гости позабыли о чудесах. Салтан и Гвидон не могли и припомнить, когда в своих странствиях в последний раз хорошо ели – у Тилгана-чародея, что ли? Не считать же поминальные блины невесть от каких покойников, которыми их угощала Варвара, только в животе тяжелело от того угощения. В хрустальном тереме кушанья были настоящие, сделали бы честь и царскому
Смарагда ела умеренно; Салтан подмигнул ей и шепнул: «Орешков?» – и она только хмыкнула.
– А ты, что ли, всегда так роскошно здесь жила? – с набитым ртом пробурчал Гвидон. – Ну, когда к себе в домик убиралась?
– Да у ж конечно, – язвительно, но не очень серьезно ответила Смарагда. – Ты ж меня одними орехами кормил, а изумруды есть я не могу!
Наконец Салтан откинулся на резную спинку хрустального кресла и положил нож. Несмотря на все чудеса, неудержимо потянуло в сон.
– Идите отдохните, а я разведаю, что здесь и как. – Смарагда тоже встала.
Повинуясь знаку ее руки, сами собой отворились двери в три опочивальни.
– Я не хочу спать! – возразил Гвидон. – Ты обещала меня к Кике отвести.
Смарагда медленно смерила его взглядом, будто хотела подобрать ему другое платье.
– Это же опасно, – сказал Салтан. – Пусть Варя отдыхает, а я пойду с ним.
– Нет, государь-батюшка, – ласково сказала ему Смарагда. – Это будет не опасно, и ты отдыхай спокойно.
– Я не могу этого обалдуя одного пустить!
– Ничего, – подозрительно сладким голосом сказала Смарагда. – Глупостей он не натворит. Положись на меня.
Оказавшись в опочивальне, Салтан огляделся. Вспомнились палаты в тереме Медоусы – роскошные на привычный ему лад, но чем дальше они забирались, тем причудливее становились те места, где доводилось отдыхать. И здесь все было из хрусталя – резная кровать, скамьи. Побоялся было, что стены в хрустальном дворце окажутся прозрачными, но нет – они были матово-белыми, сплошь покрыты узорами под морозную роспись, но на ощупь почти теплые, и холода в комнате не ощущалось.
Раздевшись, Салтан осторожно улегся в пышную белую постель – в такой, наверное, спит сама Зимушка-Зима. Но и постель была теплой и душистой, будто сделанной из цветов ландыша. Салтан огляделся, как бы убрать свет. Никаких свечей он не обнаружил, но стоило ему опустить усталую голову на подушку, как тихое мерцание стен само собой угасло – не до полной темноты, но приятный легкий сумрак словно принял в мягчайшие объятия и разрешил: спи…
Глава 19
– Ох тыжжжж…
Когда Смарагда, ненадолго выходившая, вновь появилась в хрустальной зале, Гвидон вздрогнул и вскочил, было приняв ее за незнакомую. А когда разглядел рыжую косу и шаловливое личико с чуть раскосыми изумрудными глазами, присвистнул и невольно потянулся к пресловутой шапке, но на полпути рука опомнилась.
– Что, не признал? – холодно осведомилась Смарагда.
– П-признал. – Подавив изумление, Гвидон принял невозмутимый и даже чуть пренебрежительный вид. – Что тут дивного? Ты и там, на острове, в красном сарафане ходила… только мааленьком. – Он показал пальцами, имея в виду, что в те дни Смарагда была в облике белки.