Богатырь сентября
Шрифт:
– Если нет – лучше я в море брошусь. Примите меня к себе?
Стримон ухмыльнулся, подумал, потом сказал:
– Кабы не приказал нам всем отец о Салтане заботиться… Жди.
Он прыгнул с причала, канул в воду и исчез. Елена снова стала ждать. Устав стоять, села на влажные доски. Солнце почти совсем село, море и небо потемнели, только узкая багряная полоска теперь разделяла их.
Когда у нее появились гости, она не сразу заметила в темноте.
– Эй, царица! – окликнул ее голос Стримона. – Вот я привел тех, кто тебе поможет.
Елена свесилась с края причала и вгляделась в воду. Прямо под ней на волнах качались
– Вот сестра моя Лета. – Стримон показал ей светловолосую морскую деву. – Она живет в Забыть-реке. Спроси у нее, не видала ли она Салтана и Гвидона.
– Кто это? – удивилась Лета, когда Елена задала ей вопрос. – Нет, я таких не помню. Много народа проходит каждый день через мои воды, разве я могу знать всех?
– Что это у тебя? – Елена вдруг заметила на груди у морской девы пятнышко света, играющее знакомыми изумрудными переливами.
Точь-в-точь как те камешки, что вынимала из золотых орехов белка в хрустальном домике под елью. Где-то теперь та милая белочка!
– Это мне подарили… – задумчиво начала Лета. – О! Ты говоришь, царь Салтан и князь Гвидон? Один смуглый, с золотой серьгой в ухе, другой светловолосый, с солнцем в волосах? Да, я видела их. Их привел ко мне Меандр. Они прошли через избушку Ткачихи…
– Какой Ткачихи? – вырвалось у Елены.
Сестра ее Варвара, искусная ткачиха, тоже за эти два года не объявилась.
– У той, что из туманов забвения и дыма погребальных костров ткет саваны для непогребенных мертвецов. Я провела их к Волотовы горам. Там они вышли из лодки, и больше я их не видела.
– Давно это было?
– А что значит – давно?
Понятия о времени Лета была совершенно лишена. У Елены гулко билось сердце: пока слова Кикниды отчасти подтверждались, Салтан и Гвидон ушли в Волотовы горы. Но что с ними сталось дальше?
– В Волотовых горах живет кто-то из вашего рода? – в волнении спросила она у Стримона. – Кто мог бы видеть их.
– Нет, но я привел того, кто знает, живы ли они. Стикс! – окликнул Стримон. – Это самый сумрачный наш брат. По-вашему его имя – Смород-река.
И Елена увидела, что на конце причала, в нескольких шагах от нее, сидит некая фигура, почти слитая с тьмой. Этот морской витязь имел почти бурую кожу и черную чешую, чуть поблескивающую серебряными искрами. Если бы Елена когда-нибудь встречала волотов, то заметила бы, что Стикс больше похож на них, чем на людей. Она же совсем не могла разглядеть его лица, только видела блеск глаз, целиком налитых белым светом, без зрачка, лишь с сизым отливом.
– Стикс… – чуть дыша от холодной жути, шепотом позвала она. – Сделай милость, ответь мне. Видел ли ты моего мужа, царя Салтана? И моего сына, князя Гвидона?
Сердце обрывалось, замирало и опять обрывалось в ожидании ответа.
– Нет, царица. – Голос Стикса был так глух, что скорее это был шепот, тем не менее Елена ясно слышала малейший его звук. – Я не видел их. Они не пересекали мои воды. Если они вошли в Волотовы горы, они там и остались. Но в царство теней, откуда нет выхода, они не вступали.
– Это хорошие новости, царица, – сказал Стримон. Он опирался локтями о край причала, так близко от Елены, что она ощущала исходящую от него прохладу морской воды, но даже забыла испугаться. – У Стикса память лучше, чем у бедняжки Леты. Если бы он видел Салтана, он бы не забыл.
– Неужели ты
– Я помню всех, царица, – прошелестел голос, схожий с шепотом морской пены на песке. – Но если я принес тебе добрую весть, я этому рад.
Его белые глаза погасли – без звука Стикс соскользнул с причала и пропал в волнах. Елена осталась одна, переполняемая ужасом и робким облегчением.
Кикнида солгала – Салтан и Гвидон не погибли. Но сильно ли от этого легче Деметрию-граду? Когда-нибудь они вернутся – но найдут ли на прежнем месте свой город, свою жену и мать?
Направляясь назад к своим служанкам, Елена подумала: но если Гвидон жив, то почему Кикнида объявила его мертвым? Для чего?
Да и как она, Кикнида, оказалась на свободе, если пытавшиеся ее освободить витязи погибли?
Назавтра царица Елена послала глашатаев созвать народ на Соборную площадь, куда выходило и главное дворцовое крыльцо. Сам Солнце-князь с высоты бросал прохладный, но яркий луч на царское крыльцо, словно тоже хотел послушать, что здесь будет говориться. Елена вышла в одном из своих первых свадебных нарядов: нижнее платье светло-красного шелка, верхнее – чуть темнее, заткано серебристым крупным узором из цветов и ростков, с полосой золотой парчи от оплечья до низа. Оплечье желтовато-коричневого атласа густо расшито жемчугом, красными и синими самоцветами. Царица надела высокий золотой венец с длинными жемчужными подвесками и выглядела будто живая молния небесная – прекрасная и величественная.
Народ, взволнованный и растревоженный слухами, догадками, опасениями и предположениями, смотрел на нее с особенным любопытством. Собираясь сюда, люди ожидали услышать, что-де царица молодая хочет идти за Зензевея и такой ценой весь город от разорения спасти. Одни встречали эту весть с облегчением, другие с негодованием. Теперь же вид Елены опровергал эти догадки: вздумай она сдаться, едва ли оделась бы так ярко и торжествующе.
– Народ наш русский, Деметрий-град! – громко заговорила она, когда смолкли серебряные трубы и на площади водворилась тишина. – Радостную весть я несу вам. Вчера на заре вечерней говорила я с сыновьями Морского Царя. Сыновья его – реки, они весь белый свет и весь темный свет обтекают, все знают, что там делается. Видела я самого Стикса – хранителя Смород-реки, той, что из самого Подземья Кощеева вытекает. И сказал мне Стикс: ни муж мой, царь Салтан Салтанович, ни сын наш, князь Гвидон, на берегах его не бывали. Если кто сказал вам, будто мертвы они – то гнусная ложь. И пока мой муж и наш царь-государь жив, другого мужа я не возьму и город наш, Салтаново законное владение, никакому ворогу не отдам. Будете ли вы со мной вместе биться за царя Салтана, на волю нашу, за край родной и веру православную?
– Будем! – через миг удивленной тишины заорал на крыльце Васька Буйной, в азарте сорвав шапку и взмахнув над кудрявой головой. – Да здравствует государь наш, царь Салтан!
– Будем, будем! – закричали стрельцы вокруг него и перед ступенями. – Да здравствует Салтан!
– Слава царице нашей Елене!
Тогда и народ, опомнившись, тоже закричал все дружнее:
– Да здравствует царь Салтан!
– Не выдадим!
– Будем биться!
– Слава царице!
Взглянув вверх, Елена увидела, что над площадью кружит лебедь. Слишком высоко – из пищали не достать. Но пусть знает и Зензевею расскажет: здесь ему легкой победы не видать.