Большие надежды. Соединенные Штаты, 1945-1974

Моё название — «Большие надежды» — пытается отразить главную тему этой книги: в течение двадцати пяти лет после окончания Второй мировой войны большинство американского народа возлагало все большие надежды на способность Соединенных Штатов создать лучший мир за рубежом и более счастливое общество у себя дома. Этот оптимизм не был чем-то совершенно новым: большинство американцев, живущих в стране возможностей, всегда возлагали большие надежды на будущее. Но высокие ожидания, основанные на бурном экономическом росте, как никогда ранее возвысились в 1950-е годы и достигли своего пика в 1960-е, необычайно бурное десятилетие, в течение которого вера в богатство Соединенных Штатов и в способность федерального правительства содействовать прогрессу пробудила беспрецедентное сознание прав на внутреннем фронте. Политические лидеры Америки, тем временем, сумели стимулировать огромные

ожидания относительно способности нации управлять мировыми делами. Как никогда раньше — или с тех пор — американцы поверили, что смогут сформировать международную сцену по своему образу и подобию, а также создать бесклассовое общество с равными возможностями.

Я называю этот грандиозный поиск возможностей у себя дома революцией прав. Она затронула самых разных американцев, включая людей, оказавшихся в неблагоприятном положении — меньшинства, бедняков, женщин и многих других, — и потребовала более широкого доступа к все более богатому обществу, которое сверкало вокруг них. Результатом этих поисков стало значительное и долговременное улучшение экономического и правового положения миллионов людей. Ни один сопоставимый период истории Соединенных Штатов не был свидетелем столь значительного экономического и гражданского прогресса. В этот золотой век часто казалось, что нет пределов тому, что Соединенные Штаты могут сделать как у себя дома, так и за рубежом. [1]

Однако на протяжении всех этих лет революция в ожиданиях сталкивалась с упрямыми силами, которые блокировали самые грандиозные личные мечты. В конце концов, всему есть предел. В послевоенное время, как и прежде, Соединенные Штаты, одну из самых больших и неоднородных наций в мире, охватили социальные расколы. В частности, расовые конфликты поляризовали американскую жизнь. Другие давние разделения по полу, региону, религии, этнической принадлежности и классу становились все более очевидными, особенно в 1960-е годы. А пугающая международная напряженность, основанная на холодной войне, сохранялась на протяжении всех послевоенных лет. Эта напряженность вдохновляла на некоторые творческие государственные решения, но она также питала крайности, такие как маккартизм, и провоцировала ужасные просчеты, в частности, масштабную эскалацию войны во Вьетнаме. Как внутренние разногласия, так и просчеты вызывали разногласия и увеличивали разрыв между тем, чего люди ожидали, и тем, чего им удалось достичь.

Многие из грандиозных ожиданий пережили бурные 1960-е годы; например, активисты, выступающие за защиту окружающей среды и права женщин, добились значительной известности в начале 1970-х годов. Однако уцелели и традиционные идеи: вера в добродетель упорного труда, вера в самопомощь и индивидуализм, консервативные религиозные ценности. В народе усилились сомнения по поводу послевоенного усиления крупного централизованного правительства. Кроме того, революция прав вызвала ответную реакцию людей, возмущенных тем, что они считали требованиями групп населения получить особые привилегии. А война во Вьетнаме увеличила «разрыв доверия» между тем, что американские лидеры говорили, что они делают, и тем, что они делали на самом деле. Этот разрыв, и без того глубокий к 1968 году, стал огромным, когда президент Ричард Никсон попытался скрыть причастность своих помощников к скандалу Уотергейт. Эти события углубили недоверие населения к правительству и элите в целом, которое в разных формах сохранилось до наших дней.

Экономика, которая была движущей силой роста ожиданий с 1945 по конец 1960-х годов, к началу 1970-х годов также столкнулась с тревожными проблемами. Эти проблемы, сдерживавшие экономический рост в середине и конце 1970-х годов, не уничтожили ни грандиозных ожиданий, ни правосознания, бурно развивавшихся с 1945 года. Требования прав, резко обострившиеся в предыдущие десятилетия, остались как неизгладимое наследие послевоенной эпохи. Но беспокойство населения по поводу экономики больше, чем любое другое событие 1970-х годов, притупило необычайный оптимизм, достигший пика в середине 1960-х годов. В этом заключалась главная особенность более мрачной культуры, возникшей после 1974 года: растущее напряжение между все ещё грандиозными ожиданиями, с одной стороны, и непреклонными социальными противоречиями, традиционными верованиями и экономической неопределенностью — с другой. С начала 1970-х годов и до наших дней американцы демонстрируют зачастую яростное разочарование. Многое из былого оптимизма угасло. Мы живём в более беспокойном и зачастую более противоречивом обществе.

Провиденс, Род-Айленд

Октябрь 1995

г.

Джим Паттерсон

Многие люди помогли сделать эту книгу возможной. В первую очередь я благодарен экспертам исторического факультета Брауновского университета: Камилле Диксон, Черри Герзон, Карен Мота и Фрэн Уитон, которые оперативно и с хорошим настроением выполняли мои многочисленные просьбы — особенно касающиеся печати, копирования и рассылки. Несколько студентов-выпускников исторического факультета квалифицированно выполняли функции помощников исследователей и критиков ранних черновиков. Это Люси Барбер, Джеймс Спэрроу, Дэвид Витвер и Бернард Ямрон, который также мастерски составил указатель. Ларри Смолл, в то время студент Брауна, оказался выдающимся научным сотрудником в качестве летнего стажера. Индия Купер была первоклассным редактором, а Джоэллин Аусанка оказала отличную дополнительную редакторскую помощь. Эндрю Албанезе, помощник редактора издательства Оксфордского университета, взял на себя ответственность за многие важные вопросы, включая фотографии и карты, и провёл рукопись через многие этапы производства.

Международный научный центр имени Вудро Вильсона предоставил мне стипендию, которая позволила мне взять отпуск от преподавания и полностью посвятить себя научной работе. Я благодарен центру и особенно Майклу Лейси, его директору по исследованиям Соединенных Штатов, который оказал мне энергичную поддержку и подарил множество хороших идей. Университет Брауна также оказал важную помощь в проведении исследований.

Несколько ученых, являющихся авторитетами в области послевоенной истории Соединенных Штатов Америки, дали проницательные комментарии к ранним черновикам книги. Среди них Джеймс Гиглио, Джордж Херринг, Таунсенд Людингтон, Чарльз Ной, Дэвид Паттерсон, Джон Роуэтт, Лютер Шпер и Уильям Стюк. Алан Бринкли и Алонзо Хэмби прочитали значительную часть рукописи, значительно улучшив её в процессе работы. Я особенно благодарен моим друзьям и коллегам-историкам Джону Диттмеру, Стивену Гиллону и Дэвиду Кеннеди, каждый из которых прочитал всю рукопись, осыпав её острыми замечаниями и критическими замечаниями. К. Ванн Вудворд, главный редактор «Оксфордской истории Соединенных Штатов», и Шелдон Мейер, старший вице-президент издательства, также вычитывали каждое слово и спасли меня от большего количества промахов, чем я хочу вспомнить. Наконец, я благодарю свою жену Синтию, чья постоянная поддержка позволила мне довести книгу до конца.

Дж. Т. П.

Написание новейшей истории, безусловно, не нуждается в защите. Некоторые историки, возможно, сторонятся настоящего, считая его слишком близким к грани будущего, но Джеймс Т. Паттерсон, автор этого тома «Оксфордской истории Соединенных Штатов», явно не из их числа. Он мог бы, если бы чувствовал в этом необходимость, сослаться на прецедент, созданный Фукидидом, отцом профессии, который писал историю своего времени. Особую потребность испытывает историк, который обращается к недавнему прошлому, поскольку оно является одним из излюбленных мест размножения мифологии. Это особенно верно в отношении периода, рассматриваемого в данном томе.

Три десятилетия, последовавшие за Второй мировой войной, были плодовитым порождением мифов. Две великие военные победы на противоположных сторонах земного шара, за которыми последовало беспрецедентное процветание внутри страны и мировое лидерство за рубежом, породили национальную эйфорию, а в некоторых случаях даже высокомерие, способное похвастаться тем, что Америка способна на все: «Невозможное требует немного больше времени». Старые мифы получили новую жизнь — например, национальная непобедимость и национальная невинность. Американцы выигрывали свои войны — все войны, так они считали — и вели их во имя праведных целей. Вдохновляли новые крестовые походы против старых внутренних бед и несправедливости. Была официально объявлена война против бедности, велись кампании по обеспечению равных прав и справедливости для всех.

Однако последнее десятилетие, о котором идет речь в книге «Большие надежды», оказалось переполненным разрушенными ожиданиями и надеждами. Самая долгая и непопулярная война в стране, которую трудно назвать праведной, закончилась не победой, а поражением. Страх перед ядерным нападением в условиях холодной войны порой загонял граждан в бомбоубежища. Движение за гражданские права распалось на части, а жестокие толпы поджигали города, включая столицу. Положение чернокожего населения ухудшилось. На президента было совершено покушение, как и на его брата, претендовавшего на тот же пост. Убийство также стало судьбой двух выдающихся чернокожих лидеров того периода, каждый из которых был застрелен в расцвете сил в возрасте тридцати девяти лет. Под угрозой импичмента за неправомерные действия в Белом доме один из президентов с позором ушёл в отставку.