"Большой Брат": Ходячие Мертвецы. Второй сезон

LWZ

МИШОНН: (резко оборачиваясь) Чего ты в душу лезешь? Нет, я не расстроилась! Я рада, что эти четверо нашли себе занятие и перестали маяться от скуки. Вот и все.

Мерл подключает электрогитару, и через минуту дом содрогается от ужасающе громких звуков. Мишонн чуть не роняет чашку с кофе.

ГАРЕТ: Все еще рада?

МИШОНН: ДА.

Она хватает книгу и идет в спальню, где устраивается поудобнее. Но музыкальная вакханалия во дворе продолжается: Мерл насилует электрогитару, Дэрил старательно перебирает струны баса, Шейн

стучит по барабанам как одержимый, явно игнорируя “Ударные установки для чайников”, а Губернатор распевается в микрофон.

Мишонн накрывает голову подушкой, но читать так не получается.

Через полчаса она бросает книгу, хватает бутылку с водой и прямо через окно лезет на задний двор, где принимается тренироваться. Покачав пресс раз двести, она останавливается, тяжело дыша. Бутылка стоит на траве. Вода в ней вздрагивает.

Мишонн зажимает уши, но тут на нее падает тень. Она поднимает голову и видит Гарета с двумя удочками.

ГАРЕТ: Что насчет рыбалки?

МИШОНН: Да. Валим отсюда.

А во дворе – первый серьезный конфликт в группе: Мерл гоняется за Дэрилом, пытаясь треснуть его электрогитарой, а Шейн и Губернатор отдыхают, наблюдая за ними.

ШЕЙН: Всю жизнь мечтал играть в группе. Но меня даже в школьную не брали. Говорили, таланта нет.

ГУБЕРНАТОР: Я тебя утешу. Его по-прежнему у тебя нет.

ШЕЙН: Мерл видит мой талант!

ГУБЕРНАТОР: Умоляю... Ты думаешь, Мерл все это делает ради тебя или, может, меня? Очередная жалкая попытка поправить свое положение перед камерами, а заодно попытаться сплотить вокруг себя одних людей и выжить других.

Кивает в сторону Гарета и Мишонн, которые удаляются от дома в сторону озера.

ШЕЙН: Что-то ты не выглядишь особенно недовольным.

ГУБЕРНАТОР: (пожав плечами) А для меня-то здесь что плохого? Я вообще вокалист. Я с тобой и разговаривать-то не должен.

ШЕЙН: Так, так, погоди-ка. Главный лошпед в группе всегда басист!

ГУБЕРНАТОР: И ударник. Поздравляю.

За обедом в кухне шум и гам: Мерл и Шейн вырывают друг у друга тетрадку, в которой калякают слова первой песни, а Губернатор пытается вырвать листок со словами и уничтожить его.

ГУБЕРНАТОР: Я не стану петь ничего, что содержит слова “телки”, “герыч” и “моцык”. Это смешно.

МЕРЛ: Ой-ой-ой, какой нежный! Филя, ты на что рассчитывал-то? На вечер джаза или еще какую хрень? У нас тут гитары по десять очков каждая – сделано в Китае руками личинки бомжа. С таким звуком ничего элитного мы тебе не сыграем!

ДЭРИЛ: У меня уже струна порвалась.

МЕРЛ: Нехуй было меня гитарой пиздить!

ДЭРИЛ: Тебе можно – мне нельзя?!

ШЕЙН: Так, все заткнулись и сказали, что рифмуется со словом “кобура”!

МЕРЛ: Че... Какая еще кобура?! Дай сюда. Лысый, але, ты нахрена сюда про ментов вписал?!

ШЕЙН: Потому что это песня про копа!

МЕРЛ: Это песня про байкера, тупая твоя башка! Не бывает песен про копов.

ШЕЙН:

Это песня про плохого копа. Но потом в конце оказывается, что в душе он все-таки хороший и хочет, чтобы все было по справедливости. Он убивает своих подельников, а кого не добил – сажает в тюрячку. И становится шерифом.

МЕРЛ: Иди роман про это напиши, а песню не трожь. Рифму к слову “жопа” быстро мне!

Мишонн резко встает из-за стола, кидает тарелку в раковину и уходит в гостиную. Гарет немедленно идет за ней. Вдвоем они раскладывают настольную игру.

ШЕЙН: (Мерлу) И чего ты добился? Мишонн с Гаретом задружилась. Пиздец, что я Рику скажу...

МЕРЛ: Спокойно. Все идет по плану. Шоколадке и тощему давно пора домой, я лишь подталкиваю их к мысли о том, что они чужие на этом празднике жизни! Эти двое не умеют веселиться, и здесь им делать нечего.

ГУБЕРНАТОР: Как будто этот умеет. (кивает на Дэрила) Из-за него наша группа еще больше похожа на наркоманское сборище.

ДЭРИЛ: Нахуй иди.

МЕРЛ: Еще один гребаный раз назовешь моего брата “этот”, Филя, и барабанные палочки будут торчать у тебя из жопы!

ШЕЙН: Э! Мне ими играть потом!

ГУБЕРНАТОР: Если на то пошло, я бы лучше создал группу с этими отщепенцами, чем с вами. Уолш играет на барабанах так, словно в детстве ему запрещали по кастрюлям колотить, и он теперь наверстывает. И пора уже произнести это вслух: твоя рука не приспособлена для гитарных струн, Диксон. Уолш не говорит вслух, чтобы не стать еще большей шестеркой в группе, а твой брат тебя жалеет, но признай уже, Мерл: все, что тебе доступно – это литавры или треугольник.

Мерл смотрит на свою правую руку, а потом на Губернатора.

И в следующую секунду его рука впечатывается в лицо Губернатора.

Мишонн и Гарет смотрят, как Мерл и Губернатор мутузят друг друга, сшибая тарелки со стола.

МИШОНН: Лучше бы тот чертов тренажер купили.

ГАРЕТ: (кидая кубик) А по-моему, все отлично. Обожаю, когда Мерл сам себя топит.

БОЛЬШОЙ БРАТ: Прекратите драку. Пусть хотя бы свежая почта вас помирит. Еще минута – и отниму инструменты.

Дэрил и Шейн растаскивают драчунов в разные стороны. У Губернатора приличная ссадина на скуле, а под глазом у Мерла явно скоро расцветет синяк.

ГУБЕРНАТОР: (презрительно) Что дальше – будешь выкидывать телевизор из окна?

МЕРЛ: Если это, по-твоему, высшая степень рок-бунтарства – мне тебя даже жалко!

Шейн приносит из кладовки несколько конвертов и швыряет их на стол.

ШЕЙН: Читайте оба по очереди. С выражением. И с любовью, блин, к своим соседям.

Все жильцы подтягиваются послушать письма от фанатов. Губернатор открывает первый конверт, пробегает глазами по строчкам и меняется в лице.

ГУБЕРНАТОР: “Привет, ребятки! Губернатор и Гарет, наконец-то мы вас зашипперили. Кто почитает НЦу про вас вслух, когда я ее пришлю?”