Бородинское поле

Шевцов Иван Михайлович

– Портман - гений. Просто дядя Олег не видел его

проектов.

– А ты видел? - с небрежной отчужденностью угрюмо

спросил Игорь. В тосте Андрея он увидел желание уязвить

юбиляра.

– Мне отец показывал фотографии в американских

журналах.

– А вообще, кто тебя просил выступать от нашего имени?

– сердито сказала Лена. Она была недовольна тостом Андрея.

– Хочешь, чтоб мы разделили твою глупость на троих? Но от

этого

она лучше не станет.

– Успокойся, старуха. У вас есть возможность

отмежеваться. Защитнику Отечества будет предоставлено

слово, - все так же невозмутимо и язвительно отвечал Андрей.

В тоне его было что-то оскорбительное.

– Да, я скажу. Не от имени Вооруженных Сил и не от

твоего имени. От себя скажу, - принял вызов Игорь. Он

побледнел, и овальное лицо его стало еще более

выразительным, до того выразительным и открытым, что на

нем можно было читать его мысли. Раньше он не собирался

выступать в застолье, произносить тост. Теперь же, после слов

Андрея, он решил выступить, публично поздравить отца. И как

только принял такое решение, сразу начал волноваться. Что

сказать, как сказать? Надо собраться с мыслями,

сосредоточиться. А сосредоточиться не дает шум и гам.

Между Думчевым и Колей сидела Валя в каком-то

радостном напряжении.

Андрей сказал:

– Валентина Ивановна, у вас выгодная позиция: между

двумя Николаями. Можете загадать желание - и все сбудется.

Если бы сбылось! Есть у Вали желания, и явные, и

тайные. Она ответила Андрею своей обаятельной улыбкой, а

Коля протянул ей рюмку и предложил Думчеву:

– Николай Александрович, давайте сепаратный тост за

исполнение Валиных желаний.

Николая Фролова, несмотря на его сорок три года, в

семьях Макаровых и Остаповых все почему-то звали Колей. И

он не обижался. Пожалуй, напротив.

"Что пожелать отцу?
– напряженно думает Игорь.
– Много

хорошего хочется пожелать, но где найти достойные слова?

Другие ведь могут говорить красиво. Важны не красивые слова

– важно, чтоб искренне, от души".

– Мастерство - великое дело. Даже в парикмахерских.

Заходят туда чучела, а выходят красавицы.

Это говорит Коля. Нет, не дают сосредоточиться. А тут

под ухом выпендривается перед Леной Андрей:

– Не путай Карабиху с Карабахом... Помесь свиньи с

мотоциклом...

"Боже, какие плоские остроты! И Лена, умная девчонка,

должна все это выслушивать. Да он, кажется, пьян. Как жаль,

что нет Галинки Макаровой!"

А он так хотел с ней повидаться.

Галинка - его симпатия, его мечта.

– Валентина Ивановна, а почему Галя не приехала? -

вдруг неожиданно для самого себя спросил Игорь.

– На картошке она, в совхозе. Где-то под Можайском. Она

не знала, что ты приедешь, а то, может, отпросилась бы, - со

значением, со своей очаровательной светящейся улыбкой,

прибавила Валя.

Обидно как! А он был уверен, что встретится с Галинкой.

Но надо продумать тост.

– Будь осторожен, когда говоришь ложь, но еще больше

остерегайся говорить правду - гласит народная пословица.
–

Это Штучко сказал Никулину. Любопытно, в какой связи?

Дмитрий Никанорович заулыбался своей мягкой, душевной

улыбкой и, повернувшись к Штучко, ответил:

– Не страшно сделать своим врагом умного, страшно

сделать дурака другом.

"Да, интересно, о чем они?" Игорь ловит обрывки фраз.

Вот уже Никулин говорит Штучко совсем о другом:

– Пришел ко мне работать в мастерскую молодой

архитектор, только что закончивший институт. Лохматый,

обросший волосами, как пещерный человек, а на штанах,

знаете ли, изображение Христа. Я взорвался. "Сними, -

говорю, - эти штаны, а потом приходи на работу". Так он,

знаете ли, что сказал? "Я, - говорит, - атеист". "Не все атеисты

циники, - говорю я.
– Я тоже атеист, но кощунства и пошлости

не терплю".

– Список ораторов, кажется, исчерпан, - громко объявил

тамада и обвел настойчивым, пытливым взглядом всех

присутствующих. Его глаза встретились с большими,

вопрошающими глазами Игоря.

Надо решиться. Сейчас. Потом будет поздно. Игорь

встал. Брусничкин постучал ножом по бутылке, призывая к

вниманию. Игорь заговорил глухим, деревянным голосом:

– Дорогой папа! В годы войны ты был на передовой, в

самом пекле. Твои однополчане здесь говорили, что ты был

храбрым и мужественным солдатом... Война - это разрушение.

Мир - созидание. Сегодня ты находишься на передовой мира:

ты созидаешь, строишь... Я желаю, чтоб построенные тобой

здания простояли целыми и невредимыми не менее двухсот

лет. Растроганный, Олег вышел из-за стола, подошел к сыну

и расцеловал его. А Борис Всеволодович, устремив на Игоря

гордый взгляд, пробасил через стол:

– Спасибо, внук!

Старик смотрел на Игоря и Андрея и думал: вот ведь оба