По окончаньи речи, вскинув рукиИ выпятив два кукиша, злодейВоскликнул так: «На, боже, обе штуки!»
4
С тех самых пор и стал я другом змей:Одна из них ему гортань обвила,Как будто говоря: «Молчи, не смей!»,
7
Другая — руки, и кругом скрутила,Так туго затянув клубок узла,Что всякая из них исчезла сила.
10
Сгори,
Пистойя, истребись дотла!Такой, как ты, существовать не надо!Ты свой же корень в скверне превзошла! [337]
13
Мне ни в одном из темных кругов АдаСтроптивей богу дух не представал,Ни тот, кто в Фивах пал с вершины града. [338]
337
Ты свой же корень в скверне превзошла — Существовало предание, что Пистойя основана в I в. до н. э. остатками разбитого войска Катилины, людьми «свирепыми и жестокими друг с другом и с другими» (Дж. Виллани, «Хроника», I, 32).
338
Тот, кто в Фивах пал с вершины града — то есть Капаней (см. прим. А., XIV, 46).
16
Он, не сказав ни слова, побежал;И видел я, как следом осерчалоСкакал кентавр, крича: «Где, где бахвал?»
19
Так много змей в Маремме [339] не бывало,Сколькими круп его был оплетенДотуда, где наш облик [340] брал начало.
22
339
Маремма — болотистое и нездоровое прибрежье Тирренского моря, разделяющееся на Тосканскую и Римскую Маремму (см. прим. А., XIII, 8).
340
Наш облик — то есть человеческое туловище.
А над затылком нависал дракон,Ему налегший на плечи, крылатый,Которым каждый встречный опален.
25
«Ты видишь Кака, — мне сказал вожатый. —Немало крови от него лилось,Где Авентин вознес крутые скаты.
28
Он с братьями теперь шагает врозь [341]За то, что обобрал не без оглядкиБольшое стадо, что вблизи паслось.
341
Он с братьями теперь шагает врозь — потому что остальные кентавры стерегут насильников в первом поясе седьмого круга (А., XII, 55–75).
31
Но не дал Геркулес ему повадкиИ палицей отстукал до ста раз,Хоть тот был мертв на первом же десятке». [342]
34
Пока о проскакавшем шел рассказ,Три духа [343] собрались внизу; едва лиЗаметил бы их кто-нибудь из нас,
37
Вождь или я, но снизу закричали:«Вы кто?» Тогда наш разговор затих,И мы пришедших молча озирали.
342
Как — сын бога Вулкана. У Вергилия (Эн., VIII, 193–267) это получеловек-полузверь, изрыгающий дым и пламя, кровожадный убийца. Данте превращает его в кентавра. Как, обитавший в пещере Авентинского холма, похитил у Геркулеса (Геракла) четырех быков и четырех телиц из Герионова стада (см. прим. А., XVII, 1-27) и, чтобы запутать следы, втащил их за хвосты в свою пещеру. Геркулес обнаружил кражу и убил его.
343
Три духа — Как выяснится из дальнейшего, это Аньелло (Аньель)
Брунеллески (ст. 67), Буозо Донати (ст. 141) и Пуччо деи Галигаи (ст. 148). Вскоре появятся еще двое: Чанфа Донати (ст. 43, 50) и Франческо Кавальканти (ст. 83, 151). Все они — представители знатных флорентийских фамилий.
40
Я их не знал; но тут один из нихСпросил, и я по этому вопросуДогадываться мог об остальных:
43
«А что же Чанфа не пришел к утесу?»И я, чтоб вождь прислушался к нему,От подбородка палец поднял к носу.
46
Не диво, если слову моему,Читатель, ты поверишь неохотно:Мне, видевшему, чудно самому.
49
Едва я оглянул их мимолетно,Взметнулся шестиногий змей, [344] внаскокОблапил одного и стиснул плотно.
52
Зажав ему бока меж средних ног,Передними он в плечи уцепилсяИ вгрызся духу в каждую из щек;
55
А задними за ляжки ухватилсяИ между них ему просунул хвост,Который кверху вдоль спины извился.
344
Шестиногий змей — Это превращенный Чанфа Донати (ст. 43), которого поджидали трое остальных. Он обхватывает Аньелло Брунеллески и сливается с ним в единое чудовище.
58
Плющ, дереву опутав мощный рост,Не так его глушит, как зверь висячийЧужое тело обмотал взахлест.
61
И оба слиплись, точно воск горячий,И смешиваться начал цвет их тел,Окрашенных теперь уже иначе,
64
Как если бы бумажный лист горелИ бурый цвет распространялся в зное,Еще не черен и уже не бел.
67
«Увы, Аньель, да что с тобой такое? —Кричали, глядя, остальные два. —Смотри, уже ты ни один, ни двое».
70
Меж тем единой стала голова,И смесь двух лиц явилась перед нами,Где прежние мерещились едва.
73
Четыре отрасли [345] — двумя руками,А бедра, ноги, и живот, и грудьНевиданными сделались частями.
345
Четыре отрасли — передние лапы шестиногого змея Чанфы и руки Аньеля.
76
Все бывшее в одну смесилось муть;И жуткий образ медленной походкой,Ничто и двое, продолжал свой путь.
79
Как ящерица под широкой плеткойПалящих дней, меняя тын, мелькнетЧерез дорогу молнией короткой,
82
Так, двум другим кидаясь на живот,Мелькнул змееныш лютый, [346] желто-черный,Как шарик перца; и туда, где плод
346
Змееныш лютый — Франческо Кавальканти (см. прим. ст. 35 и ст. 151). Он жалит Буозо (ст. 141) и меняется с ним обликом: Франческо превращается в человека, а Буозо — в змея.