Божественная комедия, Алигьери Данте

Божественная комедия

на обложку

Алигьери Данте

Шрифт:

Как холоден и слаб я стал тогда, Не спрашивай, читатель; речь — убоже; Писать о том не стоит и труда.

Я не был мертв, и жив я не был тоже; А рассудить ты можешь и один: Ни тем, ни этим быть — с чем это схоже.

Мучительной державы властелин Грудь изо льда вздымал наполовину; И мне по росту ближе исполин,

Чем руки Люцифера исполину; По этой части ты бы сам

расчел, Каков он весь, ушедший телом в льдину.

О, если вежды он к Творцу возвел [519] И был так дивен, как теперь ужасен, Он, истинно, первопричина зол!

519

Если вежды он к Творцу возвел — То есть если он дерзостно взглянул на бога.

И я от изумленья стал безгласен, Когда увидел три лица на нем; Одно — над грудью; цвет его был красен;

А над одним и над другим плечом Два смежных с этим в стороны грозило, Смыкаясь на затылке под хохлом.

Лицо направо — бело-желтым было; Окраска же у левого была, Как у пришедших с водопадов Нила. [520]

520

Как у пришедших с водопадов Нила — то есть как у чернокожих эфиопов.

Росло под каждым два больших крыла, Как должно птице, столь великой в мире; Таких ветрил и мачта не несла.

Без перьев, вид у них был нетопырий; Он ими веял, движа рамена, И гнал три ветра вдоль по темной шири,

Струи Коцита леденя до дна. Шесть глаз точило слезы, и стекала Из трех пастей кровавая слюна.

Они все три терзали, как трепала, По грешнику; [521] так, с каждой стороны По одному, в них трое изнывало.

Переднему не зубы так страшны, Как ногти были, все одну и ту же Сдирающие кожу со спины.

«Тот, наверху, страдающий всех хуже, — Промолвил вождь, — Иуда Искарьот; Внутрь головой и пятками наруже.

521

Они все три терзали… по грешнику — В трех пастях Люцифера казнятся те, чей грех, по мысли Данте, ужаснее всех остальных: предатели величества божеского (Иуда, ст. 62) и величества человеческого (Брут, ст. 65, и Кассий, ст. 67), то есть тех двух властей, которые, согласно его доктрине, должны совместно (в лице первосвященника и в лице императора) вести человечество к блаженству вечному и к блаженству земному («Монархия», III, 16 [15]).

А эти — видишь — головой вперед: Вот Брут, свисающий из черной пасти; Он корчится — и губ не разомкнет!

Напротив — Кассий, телом коренастей. [522] Но наступает ночь; [523]

пора и в путь; Ты видел все, что было в нашей власти».

522

Марк Юний Брут и Гай Кассий Лонгин — поборники республики, убившие (в 44 г. до н. э.) Юлия Цезаря, основоположника Римской империи.

523

Наступает ночь — На земле снова наступает ночь.

Велев себя вкруг шеи обомкнуть И выбрав миг и место, мой вожатый, Как только крылья обнажили грудь,

Приблизился, вцепился в стан косматый И стал спускаться вниз, с клока на клок, Меж корок льда и грудью волосатой.

Когда мы пробирались там, где бок, Загнув к бедру, дает уклон пологий, Вождь, тяжело дыша, с усильем лег

Челом туда, где прежде были ноги, И стал по шерсти подыматься ввысь, Я думал — вспять, по той же вновь дороге. [524]

Учитель молвил: «Крепче ухватись, — И он дышал, как человек усталый. — Вот путь, чтоб нам из бездны зла спастись».

Он в толще скал проник сквозь отступ малый. Помог мне сесть на край, потом ко мне Уверенно перешагнул на скалы. [525]

524

Когда мы пробирались… — Спустившись до поясницы Люцифера, которая приходится в центре Земли, Вергилий перевернулся головою вниз и начал, уже в пределах южного полушария, подъем головою вверх к земной поверхности. Данте же показалось, что Вергилий повернул вспять, в сторону Коцита.

525

Он в толще скал… — Голени Люцифера, зажатого в каменное дно Джудекки (ст. 116–117), окружены пещерой (ст. 97–99). Сюда, карабкаясь по его шерсти, Вергилий вынес Данте и помог ему сесть на край отверстия, из которого торчат ноги Люцифера, после чего сам перешагнул на скалы, то есть ступил на дно пещеры.