Бриллианты Юстэсов
Шрифт:
Ея племянница, миссъ Ронокъ, была такого же роста и такой же красоты, съ т?ми улучшеніями и съ т?ми недостатками, какіе принадлежатъ юности. Ей казалось на видъ двадцать-четыре года, а на самомъ д?л? было не бол?е восемнадцати. Возл? тетки она казалась на половину ниже ея, а между т?мъ ростъ ея былъ не маленькій. Она тоже была высока, какъ будто привыкла повел?вать, и ходила словно юная Юнона. Волосы у ней были очень темные -- почти черные -- и очень густые, глаза большіе и блестящіе, хотя слишкомъ см?лые для такой молоденькой д?вушки, носъ и ротъ точно такіе, какъ у тетки, но подбородокъ ея былъ н?сколько длинн?е, такъ что отнималъ отъ ея лица ту круглоту, которая можетъ быть н?сколько лишала величія наружность мистрисъ Карбункль.
Цв?тъ лица мисъ Ронокъ былъ поистин? чудесенъ. Никто не
Лучинда Ронокъ была неоспоримо очень красивая женщина. В?роятно, никому не пришло бы въ голову сказать, что она мила. Съ нея былъ спятъ портретъ прошлой зимой и возбудилъ большое вниманіе на выставк?. Н?которые находили, что она походила на Бренвилье, другіе на Клеопатру, третьи на царицу савскую. Въ глазахъ ея на портрет? не видн?лось, конечно, любви, но сравнивавшіе ее съ египетской царицей Клеопатрой думали, что Клеопатра употребляла свою любовь для честолюбивой ц?ли. Сравнивавшіе ее съ Бренвилье такъ привыкли къ н?жности и лести женщинъ, что привыкли думать, будто женщина молчаливая, надменная и недоступная в?чно замышляетъ убійство. Мн?ніе учениковъ школы савской царицы, составлявшихъ, можетъ быть, бол?е многочисленную партію, происходило отъ величественной осанки Лучинды, скор?е ч?мъ отъ опред?леннаго понятія о той госпож?, которая пос?щала Соломона. Вс?, однако, были согласны въ томъ, что Лучинда Ронокъ очень хороша собой и совс?мъ не такая д?вушка, съ которой мужчина пожелалъ бы побродить подъ отдаленными буковыми деревьями на пикник?.
Она д?йствительно была молчалива, серіозна, и если не надменна по характеру, то выказывала вс? признаки надменности. Она везд? бывала съ теткой и позволяла водить себя въ танцахъ, подъ?зжать къ себ?, катаясь верхомъ, и заговаривать съ собою въ обществ?, но сама не трудилась говорить -- а см?ха, кокетства или ужимокъ отъ нея также мало можно было ожидать, какъ и отъ мраморной Минервы.
Въ посл?днюю зиму она начала ?здить на охоту съ теткой и уже научилась хорошо охотиться. Если оказывалась необходимость въ помощи у калитки или у забора, а слуга, провожавшій об?ихъ дамъ, не находился поблизости, Лучинда принимала эту помощь отъ перваго ближайшаго къ ней мужчины, но почти всегда благодарила однимъ поклономъ, и даже молодые лорды, мастерскіе на?здники и красавцы-полковники, сквайры съ тысячными доходами, съ трудомъ усп?вали завлечь ее въ разговоръ объ охот?.
Все это прим?чали, обо всемъ этомъ говорили, вс?мъ этимъ восхищались. Сл?довало предполагать, что Лучинд? Ронокъ былъ нуженъ мужъ, а между т?мъ ни одна д?вушка не старалась мен?е ея достать себ? мужа. Д?вушка не должна постоянно стараться привлекать къ себ? мужчинъ, но ей сл?дуетъ придавать себ? н?которую привлекательность. Такая красивая д?вушка, какъ Лучинда Ронокъ, ум?вшая летать на лошади какъ птица, державшая себя съ достоинствомъ герцогини и неоспоримо умная, должна была поставить себя въ такое положеніе, чтобы принимать т? блага, которыя ей могутъ доставить ея прелести и достоинства; но Лучинда Ронокъ держалась поодаль и презирала вс?хъ. Вотъ какимъ образомъ говорили о Лучинд?, а о ней говорили много посл? выставки.
Затрудненіе состояло въ томъ, чтобы узнать о ея происхожденіи. Общее мн?ніе было, что она американка. Ея мать, такъ же какъ и мистрисъ Карбункль, д?йствительно была въ Нью-Йорк?. Карбункль былъ уроженецъ Лондона, но предполагали, что Ронокъ былъ американецъ.
Это было справедливо. Лучинда родилась въ Нью-Йорк?, воспитывалась тамъ до шестнадцати л?тъ, а потомъ отвезена въ Парижъ на девять м?сяцевъ, а изъ Парижа привезена въ Лондонъ теткой. Мистрисъ Карбункль всегда говорила, что Лучинда получила воспитаніе парижское. Сама Лучинда никогда не говорила о своемъ воспитаніи и прошлой жизни.
– - Я вотъ скажу вамъ что, сказалъ одинъ итонскій
Въ семейств? этого школьника Лучинду всегда посл? этого называли героиней.
Какимъ образомъ Джорджъ де-Брюсъ Карутерсъ привязался къ этимъ дамамъ было тайной, но лордъ Джорджъ всегда былъ таинственъ. Это былъ молодой челов?къ -- его считали молодымъ -- л?тъ сорока-пяти и онъ все д?лалъ не такъ, какъ д?лаютъ другіе. Онъ много охотился, но не водилъ дружбы съ охотниками, являлся то въ этомъ графств?, то въ другомъ, совершенно пренебрегая травой, заборами, дружбою или лисицами. Лейстеръ, Эссексъ, Айрширъ или Баронъ равно приводили его въ восторгъ, и во вс?хъ графствахъ онъ былъ какъ дома. Состоянія у него никогда не было и онъ не заработывалъ шилинга. Говорили, что въ молодости онъ учился у стряпчаго въ Абердин? и назывался тогда просто Джорджъ Карутерсъ. Его троюродный братъ, маркизъ Килайкрэнкай, былъ убитъ на охот?; вторая отрасль благородной фамиліи пала при Балаклав?, третья погибла въ индійскомъ возстаніи, а четвертая, царствовавшая н?сколько м?сяцевъ, скоропостижно умерла, оставивъ большую семью, состоявшую изъ дочерей. Въ три года исчезли четыре брата, не оставивъ мужского насл?дника, а старшій братъ Джорджа, служившій тогда въ вест-индскомъ полку, былъ призванъ на родину изъ Демерары, чтобъ сд?латься маркизомъ Килайкрэнкай. По обычной в?жливости правительства, вс? братья были сд?ланы лордами, и за дв?надцать л?тъ до начала нашего разсказа Джоржъ Карутерсъ, давно бросившій контору въ Абердин?, сд?лался лордомъ Джорджемъ де-Брюсъ Карутерсомъ.
Какъ онъ жилъ, никто не зналъ. Считали невозможнымъ, чтобъ братъ много помогалъ ему, такъ какъ им?ніе, укр?пленное за насл?довавшими Килакрэнкайскій титулъ, было не велико. Онъ иногда бывалъ въ Сити и предполагали, что ему знакома биржевая игра. Можетъ быть, онъ держалъ пари на скачкахъ. Вообще онъ жилъ съ людьми со средствами -- или по-крайней-м?р? съ однимъ челов?комъ со средствами за одинъ разъ; но знавшіе его хорошо ув?ряли, что онъ никогда не занималъ шилинга у пріятеля и никогда не долженъ былъ гинеи поставщику. У него всегда были лошади, но никогда не бывало дома. Въ Лондон? онъ пом?щался въ одной комнат? и об?далъ въ клуб?. Онъ былъ полковникъ волонтерскаго егерскаго полка -- самыхъ буйныхъ удальцовъ во всей Англіи -- и слылъ отъявленнымъ радикаломъ. Его даже подозр?вали въ республиканскихъ чувствахъ, и несв?дущіе лондонскіе юноши намекали, что онъ былъ центромъ великимъ британскихъ феніевъ. Онъ былъ приглашенъ въ депутаты отъ Тауер-Гамлетса, но сказалъ депутаціи, явившейся къ нему, что онъ знаетъ кое-что получше этого. Заплатятъ ли они его издержки и положатъ ли ему жалованье? Депутація сомн?валась, можетъ ли об?щать это.
– - А я не сомн?ваюсь, но знаю нав?рное, что этого не сд?лаютъ, сказалъ лордъ Джорджъ, и депутація вернулась восвояси.
По наружности это былъ длинноногій, длиннот?лый, длиннолицый мужчина, съ густыми бакенбардами и густыми усами, но съ выбритымъ подбородкомъ. Глаза его глубоко сид?ли въ голов?, щеки были впалы и желты, а между т?мъ онъ казался сильнымъ и здоровымъ челов?комъ. Руки у него были большія, костлявыя, шея казалась длинной, потому что онъ такъ носилъ рубашку, что часть горла всегда была обнажена.
Очевидно, онъ любилъ находиться въ обществ? красивыхъ женщинъ, но никто не предполагалъ, чтобъ онъ женился. Посл?дніе два-три года между нимъ и мистрисъ Карбункль завязалась дружба, а въ посл?дній сезонъ онъ сд?лался почти коротокъ съ нашей Лиззи. Лиззи думала, не можетъ ли онъ сд?латься корсаромъ, котораго рано или поздно она должна встр?тить.
Сэр-Грифинъ Тьюитъ, которымъ въ настоящемъ період? его карьеры руководилъ лордъ Джорджъ, былъ не очень любезный баронетъ. Да и обстоятельства его были таковы, что не могли сд?лать челов?ка любезнымъ. Онъ номинально былъ не только насл?дникомъ, но и влад?льцемъ большого состоянія -- но не могъ дотронуться до капитала и количество дохода опред?лялось съ дозволенія законниковъ. Грейстокъ сказалъ правду -- съ нимъ вс? тягались -- такъ усп?шно его отецъ разстроилъ им?нье. Замокъ Тьюитъ пришелъ въ упадокъ въ четыре года, а теперь отдавался внаймы почти даромъ.