Бриллианты Юстэсов
Шрифт:
Люси не отв?чала.
– - Такъ вотъ оно что! вотъ что! говорила старуха.-- Вы сд?лали мн? честь избрать пріютомъ мой домъ, пока племянникъ моей сестры найдетъ возможность жениться на васъ!
– - Что-жъ въ этомъ дурного? спросила Люси, отчасти р?зко.
– - Бобсбороская барыня прислала васъ сюда, чтобы удалить отъ сына. Я понимаю все. А эта старая ричмондская чучела передала васъ мн?, не желая, чтобы въ ея глазахъ происходили подобныя прод?лки.
– - Никакихъ прод?локъ не было, зам?тила Люси.
– - И онъ в?роятно будетъ приходить сюда, когда я буду въ отсутствіи?
– - Онъ и не думаетъ бывать зд?сь. Я не понимаю, что вы хотите сказать. Никто не воображалъ наносить вамъ оскорбленіе. Почему говорите вы такія жестокія вещи?
– - Онъ не можетъ жениться на васъ, вы это знаете.
– - Ничего я не знаю объ этомъ. Можетъ быть, намъ долго придется ждать; л?тъ пять. Это никого не касается, кром? меня.
– - Я сама угадала,-- не такъ-ли?
– - Да,-- вы угадали.
– - Я только думаю, какъ хитра бобсбороская барыня, что прислала васъ въ мой домъ!
Ни въ этотъ, ни въ сл?дующіе два
Глава XXXV.
НЕСТОЮЩІЙ СОЧУВСТВІЯ.
Когда Фрэнкъ Грейстокъ вы?халъ изъ Бобсборо, онъ не сказалъ, когда вернется, и еще не совс?мъ былъ ув?ренъ, по?детъ ли въ Шотландію, или н?тъ. Онъ далъ слово быть въ Норфольк? для охоты и почти уже р?шился вернуться въ Лондонъ и работать съ Геріотомъ. Не смотря на вакаціи, занятій у него нашлось бы довольно -- разобрать н?сколько сложныхъ процесовъ и прочесть много бумагъ, если онъ только будетъ въ состояніи взяться за д?ло. Но сцены въ Шотландіи такого были свойства, что онъ чувствовалъ себя неспособнымъ къ усидчивому труду. Какъ ему направить свой челнъ между скалъ, которыя д?лали его настоящее путешествіе очень опаснымъ? Читателю, конечно, должно быть ясно, какъ ему сл?довало поступить. Усильно трудиться въ своей профессіи, пояснить кузин?, что она совершенно обманулась въ его чувствахъ, и остаться в?рнымъ Люси Морисъ было такъ очевидно его долгомъ, что читателю покажется нев?роятно, какъ могъ челов?къ питать сомн?ніе на этотъ счетъ. Не мракъ затрудненій, а ц?лый потокъ св?та ложился на его пути -- подумаетъ читатель -- потокъ такихъ яркихъ лучей, что не вид?ть предъ собой дороги не было возможности. Челов?къ, побуждаемый извращенными вкусами, злостью и лукавствомъ, можетъ конечно совершить убійство или подд?лать векселя, или, какъ безчестный директоръ, довести компанію до банкротства. Точно также и мужчина можетъ изм?нить своей нев?ст?
– - и пренебречь истинною любовью, гоняясь за мишурой и красотой, за лживыми словами и большимъ доходомъ. Но зач?мъ и писать о такихъ подлыхъ созданіяхъ? Кому же охота валяться въ грязныхъ канавахъ или дышать зловоннымъ воздухомъ, или питаться нечистотами? Если мы им?емъ д?ло съ героями и героинями, то пусть они по-крайней-м?р? стоятъ выше такой низости, какъ обманъ въ любви. Фрэнкъ Грейстокъ будетъ просто подлецъ, если позволитъ себ? изм?нить Люси Морисъ хотя бы на одинъ часъ изъ-за денегъ и красоты такой женщины, какъ Лиззи Юстэсъ.
Вс?мъ изв?стны старые стихи, гд? говорится: "Хорошо быть веселымъ и разсудительнымъ, хорошо быть честнымъ и в?рнымъ, и хорошо покончить съ старою любовью прежде ч?мъ заведешься новой." Это великая истина, и еслибъ вс?, мужчины и женщины, могли сл?довать этому наставленію, въ св?т? бол?е не было бы горя. Но съ этимъ сов?томъ не соображаются ни мужчины, ни женщины. Они такъ же неспособны воспользоваться имъ, какъ и влад?ть копьемъ, древко котораго съ бревно на ткацкомъ станк?, или сражаться шпагою Экскалибура. Ч?мъ бол?е они упражняются своимъ собственнымъ оружіемъ, т?мъ они ближе къ тому, чтобъ влад?ть оружіемъ исполина,-- или даже священнымъ оружіемъ. Но при настоящемъ положеніи вещей члены изм?няютъ имъ, мускулы ихъ слабы и пища въ излишеств? затрудняетъ ихъ дыханіе. Они силятся быть веселыми безъ благоразумія и составили теоріи постоянства и честности, которыми хотятъ сковать другихъ, находя, что свобода отъ подобныхъ оковъ хороша для нихъ самихъ. И въ д?л? любви -- хотя чувство это очень сильно -- изм?на иногда кажется осторожностью и жажда новыхъ наслажденій часто идетъ наперекоръ искренней преданности.
Очень легко описать героя -- челов?ка безупречнаго и совершеннаго какъ Артуръ,-- челов?ка честнаго во вс?хъ его поступкахъ, сильнаго противъ вс?хъ испытаній, правдиваго во вс?хъ своихъ р?чахъ, равнодушнаго къ собственному счастью, трудящагося для одного общаго блага и, что всего важн?е, в?рнаго въ любви. По-крайней-м?р?, это не трудн?е, ч?мъ описывать челов?ка, который то хорошъ, то дуренъ, мыслями паритъ высоко, а часто поступаетъ низко. Однажды возникла школа живописи, которая не иначе изображала челов?ческое лицо, какъ совершенной красоты, и съ той поры мы остаемся недовольны, если каждая женщина не изображена Венерой или по-крайней-м?р? Мадонной. Не думаю, чтобъ мы этою лживою методою много выиграли относительно красоты или искусства. Конечно, намъ напишутъ хорошенькую вещичку, на которую пріятно посмотр?ть, -- но мы знаемъ, что эта красивая картина не им?етъ настоящаго лица царицы нашего сердца, черты которой мы желали ув?ков?чить, передавъ ихъ на полотн?. Небесные в?тры, притиранія или полуночный газъ,-- страсти, горе или, можетъ быть, румяна и пудра н?сколько изм?нили ее. Но въ глазахъ еще все тотъ же огонь, и ротъ не мен?е краснор?чивъ и, наконецъ, что-нибудь могло сохраниться отъ утраченной молодости и невинности, что живописецъ могъ бы передать, оставивъ въ сторон? классическія черты Венеръ и Мадоннъ. Но живописецъ не посм?етъ этого сд?лать. Онъ такъ долго писалъ по той метод?, что возненавид?лъ бы и самъ свое произведеніе, дай онъ м?сто грубости кожи отъ румянъ или притираній, -- или даже д?йствію небесныхъ в?тровъ. А какъ понравилось бы вамъ, милордъ, когда вы не жал?ете сотенъ фунтовъ на портретъ вашей возлюбленной, еслибъ вы прочли въ отд?л? художественной критики, что это какая-то баба съ м?дно-краснымъ лицомъ, которая точно будто хватила лишнюю рюмку или пришла съ с?нокоса?
Такъ и читающая публика пріучилась предпочитать неземные характеры мужчинъ и женщинъ. Пусть тотъ, кто рисуетъ перомъ и чернилами, передастъ газовый св?тъ и притиранья, страсти и горе, горящую
Пойдите на рынокъ продавать или покупать и назовите вещь, которую хотите продать или пріобр?сти, т?мъ именемъ, которымъ она д?йствительно называется, и вы тотчасъ останетесь въ потер?. Посредственный овесъ назовется соромъ, подметаемымъ въ анбар?, рабочая лошадь клячею въ полномъ смысл? слова, а хорошій, здоровый портвейнъ простымъ сокомъ отъ чернослива, который нич?мъ не заявляетъ и притязанія на достоинство, если н?тъ на немъ знака: No 1. Между т?мъ мы въ д?йствительной жизни довольствуемся предметами очень посредственными, рады им?ть рабочую лошадь и знаемъ, что если пьемъ портвейнъ, то должны пить такой, который и нехорошъ, и нездоровъ Въ т?хъ описаніяхъ жизни и характеровъ, которыя мы называемъ романами, требуется соотв?тственно высшій духъ. Окружающіе насъ друзья не всегда веселы и разсудительны, или, увы! не всегда бываютъ в?рны и честны. Они часто капризны и безразсудны, а порой в?роломны и коварны. Когда они оказываются такими, мы негодуемъ, но потомъ мы прощаемъ имъ, отчасти сознавая собственныя немощи. И мы знаемъ -- по-крайней-м?р? думаемъ -- что хотя они иногда бываютъ коварны и в?роломны, въ нихъ все же есть и равносильная доля добра. Мы не можемъ позвать героевъ къ себ? на об?дъ. Ихъ н?тъ. Да еслибъ они и были, герои пришлись бы намъ не по вкусу. Т?мъ не мен?е и друзья наши не подлецы, которыхъ каждое стремленіе клонится ко злу и каждая минута жизни есть борьба для подвига, достойнаго духа тьмы.
Лица, которыхъ вы не хотите вид?ть въ роман?, потому что они такъ дурны, т? же самые друзья, которыхъ вы горячо любите за то, что они такіе хорошіе. Улучшить себя и другихъ не однимъ прыжкомъ на верхъ совершенства -- такъ какъ устройство нашихъ ногъ этого не дозволяетъ -- но медленно карабкаясь на высоту, я полагаю, ц?ль вс?хъ наставниковъ, предводителей, законодателей, духовныхъ пастырей и повелителей. Пишущій разсказъ, подобный этому, в?роятно также им?етъ, при всемъ смиреніи, такого рода отдаленную ц?ль въ виду. Описаніе возвышеннаго, богоподобнаго благородства, -- описаніе короля Артура между людьми можетъ, пожалуй, им?ть благод?тельное вліяніе. Но подобныхъ картинъ еще недостаточно. Когда он? представляютъ, какимъ челов?ку сл?довало бы быть, то он? в?рны истин?. Когда же он? пишутся съ т?мъ, чтобы показать, каковы люди на самомъ д?л?, то он? лживы. Описаніе д?йствительной жизни, еслибъ могло быть вполн? в?рно, показало бы людямъ, каковы они и какъ могли бы подняться, если не разомъ до верха совершенства, то все же шагъ за шагомъ, по ступенямъ л?стницы.
Нашъ герой Фрэнкъ Грейстокъ, плачевнымъ образомъ оказавшійся не героемъ, былъ вовсе не въ веселомъ расположеніи духа, когда прі?халъ въ Бобсборо. Кто знаетъ, не потому ли онъ возвращался домой въ объятія матери, что былъ ув?ренъ именно тамъ встр?тить сочувствіе, еслибъ р?шился изм?нить Люси? Мать во всякомъ случа? одобритъ его образъ д?йствія, тогда какъ в?роятно отецъ, и признавая вину, того будетъ мн?нія, что она заключалась въ помолвк? съ Люси, а не въ изм?н? ей. Онъ написалъ Люси свое письмо въ порыв? восторженности; справедливо ли было, чтобы за то онъ поплатился несчастьемъ ц?лой жизни?
Нельзя достаточно поставить на видъ, что Лиззи Юстэсъ не казалась Фрэнку такою, какою она выставлена въ глазахъ читателя. По д?лу объ ожерель? онъ уже приходилъ къ тому уб?жденію, что съ нею д?йствительно поступали нехорошо; что же касается другихъ чертъ въ ея характер?
– - чертъ, которыя онъ вид?лъ и которыя были не такого свойства, чтобы привлекать -- надо вспомнить, что красавица въ объятіяхъ мужчины удивительно какъ очищается отъ всякой черноты. Даже лэди Линлитго, на которую красота Лиззи не могла им?ть подобнаго вліянія, все же согласилась, что она очень хороша. И красота этого лица должна была очаровывать того, кто разъ помирится съ мыслью о в?роломств?, безспорно изобличаемомъ глазами Лиззи. Вокругъ ея лица не оказывалось никакихъ грязныхъ лошадиныхъ хвостовъ. На ней не было ни пышныхъ волановъ или подложныхъ подушечекъ; она не румянилась и не носила фальшивыхъ волосъ или спиннаго нароста, ц?ль котораго в?роятно торжественно доказать, какую степень нел?паго уродства женщины могутъ заставить мужчинъ выносить. Ліоси была гибка, жива, осл?пительна -- именно въ томъ період? жизни, когда женщина всего пл?нительн?е. Она едва только еще достигла полнаго развитія женской красоты, -- того пред?ла, посл? котораго она уже увядаетъ. Роскошная красота въ ней еще не превратилась въ скромную пріятность, а воздушная легкость ея походки не сд?лалась ни на волосъ тяжеле отъ л?тъ или отъ хорошей жизни. Все это было предложено Фрэнку -- и при томъ богатство, необходимое для его карьеры. Хотя Грейстокъ не сказалъ бы живой душ?, что природа создала его съ наклонностью мотать и пользоваться благами міра сего, онъ безъ сомн?нія думалъ это о себ?. Онъ Грейстокъ, и какимъ лишеніямъ придется ему подвергнуть Люси, если при такихъ наклонностяхъ онъ женился бы на ней и сталъ нищимъ-аристократомъ!