Бросок Венеры

Сейлор Стивен

– Но ведь твой сын никогда не был знаком с Дионом, верно?

– Даже при этом я всё же полагаю, что тебе нужен Экон, а не я.

– Я его ни разу не видела, так что трудно сказать, нужен он мне, или нет. Он похож на тебя, только помоложе? – она глядела на меня снизу вверх, но с таким видом, словно я был рабом на аукционе.

Я представил Экона на моём месте – и укусил себя за губу при мысли, что сам назвал его имя. Боги, где была моя голова?

– Оба моих сына – приёмные, - сказал я. – Они не похожи на меня с виду.

– Тогда они, должно быть, весьма непривлекательны, - заметила Клодия, её

взгляд стал хмурым и разочарованным. – А это значит, что нужный мне человек – ты, Гордиан, в этом не может быть никакого сомнения. Ты поможешь мне, или нет?

Я всё ещё колебался.

– Ради Диона?

Выхода не было. Я вздохнул.

– Ты хочешь, чтобы я выяснил, кто убил его?

– Нет, нет! – она покачала головой. – Разве я неясно выразилась? Это я уже знаю. А от тебя требуется собрать улики, достаточные для осуждения виновника.

– Ты знаешь имя убийцы Диона?

– Конечно. Да и ты его знаешь. Ещё несколько дней назад он жил по соседству с тобой. Его зовут Марк Целий.

Я потрясённо уставился на неё:

– Откуда тебе это известно?

Она наклонилась вперёд, руки рассеянно скользнули по бёдрам. Это движение натянуло блестящую ткань на груди, сквозь неё снова обрисовались соски.

– До недавнего времени Марк Целий и я состояли в очень близких отношениях. С моим братом он также был близок. Можно сказать, Целий был для нас обоих почти что братом.

В том, как она это сказала, сквозил намёк на непристойность, но лишь намёк.

– Продолжай…

– Незадолго до того, как Диона пытались отравить в доме Луция Лукцея, Целий приехал ко мне и попросил взаймы довольно крупную сумму.

– Вот как?

– Деньги, как он мне объяснил, нужны на устроение игр в его родном городе, Интерамнии. Там он, как я понимаю, является магистратом. А это, помимо прочего, означает обязанность оплачивать проведение местных праздников – так он мне сказал. Он уже не в первый раз занимал у меня деньги.

– И ты всегда ссужала его?

– Как правило. Ты, наверное, скажешь, что я взяла привычку потакать ему. Он всегда расплачивался со мной, но редко – деньгами.

– А чем же?

– Услугами.

– Политического свойства?

Клодия рассмеялась.

– Вряд ли. Скажем так, у меня был зуд, а Целий знал, как меня от него избавить. Но я отклонилась от темы. Итак, он попросил у меня крупную сумму – значительно крупнее, чем когда-либо до этого.

– Достаточно, чтобы заплатить за очень качественное избавление от зуда, - заметил я.

Её глаза вспыхнули.

– Да, верно. Вероятно, об этом я и подумала, когда так глупо дала ему эти деньги. Позднее я встревожилась, стала наводить справки – и выяснила, что в Интерамнии игры проводят осенью, а не весной. Целий придумал весьма дешёвую отговорку.

– Не думаю, чтобы он был первым молодым человеком, который лгал красивой женщине ради денег.

Клодия улыбнулась, и я понял, что она догадалась: в своём ответе я из вежливости заменил «немолодую женщину» на «красивую». Впрочем, сделал я это непроизвольно, и потому искренне – похоже, она почувствовала это. Но тут же улыбка исчезла с её лица.

– Полагаю, Целий использовал эти деньги для покупки яда и подкупа раба Лукцея, а может, и не одного – чтобы отравить Диона.

– Ты сказала, что это была очень крупная сумма.

–

Яд стоит недёшево, а купить его так, чтобы никто ничего не узнал – и того дороже. Немало денег нужно и на то, чтобы подкупить рабов богатого человека, особенно если речь идёт об убийстве, - Клодия говорила с такой уверенностью, словно у неё был личный опыт в подобных делах. – Мы с Целием встретились уже позднее, когда Дион был мёртв. Кое-что вызвало мои подозрения: голос Целия и выражение его лица всякий раз, когда в разговоре упоминался Дион, его странные замечания, моя интуиция…

– Вряд ли это можно назвать доказательствами.

– Доказательств я хочу от тебя, Гордиан.

– Как бы там ни было, умер Дион не от яда. Что тебе известно о другом покушении?

– Рано вечером, в день гибели Диона, Целий был в моём доме – а он неподалёку от дома Тита Копония, где философ был убит. Под туникой Целий прятал кинжал.

– Но если кинжал был спрятан, то откуда…

– Поверь, в тот вечер ничто на теле Марка Целия не было скрыто от меня, - улыбнулась Клодия. – У него имелся кинжал. Он был очень возбуждён и взволнован – я никогда прежде не видела его в таком состоянии. И пил он куда больше обычного. Я спросила, что случилось – а он ответил, что ему предстоит очень неприятное дело, и он вздохнёт с облегчением, когда оно останется позади. Я попыталась вытянуть из него правду, но безуспешно. Вы, мужчины, умеете хранить свои маленькие секреты. Я сказала: «Это неприятное дело, о котором ты говоришь – надеюсь, не то, ради которого ты пришёл сюда?». «Конечно, нет!», - воскликнул он, и тут же доказал это. Но его ласки в тот вечер разочаровали меня – Целий выглядел таким же замёрзшим, как те мальчики в реке. А позднее, когда за ним зашёл его друг Асиций, Целий явно был раз поводу уйти. Ладно, думала я, пусть играют в свои мальчишеские игры. Но в ту же ночь, вскоре после того, как они покинули мой дом, Дион был убит…

Я немного выждал, прежде чем заговорить снова. Меня озадачили не столько подробности истории Клодии, сколько её манера рассказывать. Я никогда прежде не слышал, чтобы женщина говорила о своей сексуальной жизни с такой откровенностью – и одновременно таким равнодушным тоном.

– Ты ведь понимаешь, что мне необходимо знать всё, что связывает Целия с убийством Диона.

– Ну тогда вот тебе ещё одна подробность. На следующую ночь, когда Целий пришёл в мой дом, он подарил мне серебряное ожерелье с ляпис-лазурью и карнеолом. И похвалялся, что теперь может вернуть мне каждый занятый у меня сестерций.

– И как, вернул?

Она засмеялась.

– Нет, конечно. Тогда, слыша его слова, я не сомневалась, что он получил богатое наследство. А теперь понимаю, что Целий сделал своё дело – и ему щедро заплатили.

– Это твоё предположение?

Но Клодия не слушала меня. Она уставила взгляд в крышу шатра, вся во власти воспоминаний.

– В ту ночь наши ласки ничем не напоминали то, что было накануне. Целий походил на Минотавра – пылающие глаза, блестящие от пота виски…

Я открыл рот – но, прежде, чем успел заговорить, меня прервал глубокий и хрипловатый смех подошедшего к нам человека; я слышал приближающийся плеск его шагов. Клодию тут же покинула всякая мечтательность и она подалась вперёд на своём ложе. Её лицо светилось радостью.