Бросок Венеры

Сейлор Стивен

Я кивнул.

– Хорошо. Я и в самом деле решила посоветоваться с тобой относительно трагической гибели нашего общего друга, Диона Александрийского.

– Общего друга?

– Да – моего в той же мере, как и твоего. Не стоит делать такой изумлённый вид, Гордиан. Я подозреваю, ты ещё очень многого не знаешь о Дионе. Точно так же, как и обо мне – хотя ты наверняка наслушался связанных со мной сплетен. Я постараюсь говорить коротко и сжато. Именно я посоветовала Диону пойти за помощью в твой дом. Той же ночью он был убит.

– Ты?

– Да, я.

– Но ведь ты меня совсем не знаешь.

– Пусть так, но я немало слышала о тебе, как и ты обо мне. Твоё имя

широко известно, Сыщик. Я, семнадцатилетняя девчонка, ещё жила в доме своего отца, когда Цицерон прогремел на весь Рим, защищая человека, которого обвиняли в отцеубийстве. Я помню, как отец говорил об этом деле, уже много позже. Но я не знала о роли, которую в этом деле сыграл ты – а узнала только много лет спустя, от самого Цицерона. Цицерон любил рассказывать о деле Росция снова и снова,пока победа над Катилиной не дала ему более серьёзного повода для рассказов. Нередко он упоминал о тебе в разговорах с моим покойным мужем, а порой даже прямо советовал Квинту прибегнуть к твоим услугам. Но Квинт всегда отличался упрямством, и для слежки всегда использовал только своих людей. Буду откровенна: Цицерон не всегда отзывался о тебе с похвалой. Порой при упоминании твоего имени он произносил такие слова, которые не пристало повторять столь почтенной римской матроне, как я. Но ведь у всех нас были те или иные разногласия с Цицероном, разве не так? Важно другое: даже когда ты приводил Цицерона в бешенство, он всё равно не мог не упомянуть о твоей честности и принципиальности. Как-то раз, когда Квинт был наместником в Цизальпинской Галлии, к нам приехали Цицерон с Теренцией, и после ужина мы стали играть в вопросы и ответы. Квинт спросил Цицерона, какому человеку он бы доверился в любых обстоятельствах – и знаешь, чьё имя назвал Цицерон? Да, Гордиан, твоё. Вот почему, когда Дион спросил, к кому ему обратиться за помощью, мне на ум сразу пришёл Гордиан Сыщик. Я тогда не знала, что вы с Дионом в прошлом были знакомы – мне об этом уже после рассказал Тригонион.

– Думаю, рассказы обо мне грешат преувеличениями, - ответил я. – Ты знаешь, что мы с Дионом встретились много лет назад, в Александрии?

– Да, Тригонион говорил.

– Но как ты познакомилась с Дионом?

– У него были дела с моим братом Публием.

– Дела? Какие?

– Дион связался с ним вскоре после своего приезда в Рим. Им обоим было что сказать друг другу.

– Думаю, Диону и Публию Клодию было нелегко найти общий язык. Ведь именно твой брат организовал поглощение Римом Кипра, прежде принадлежавшего Египту.

– Вода течёт, а мост стоит, как говорят этруски. Гораздо важнее для Диона было то, что Публий выступает против Помпея. Диону требовался союзник в Сенате, и он его нашёл. Философ предложил Публию план, позволявший на корню пресечь все поползновения Помпея относительно Египта.

– Какова твоя роль во всём этом?

– У меня слабость к умным пожилым мужчинам.

– А что привлекло Диона к тебе? – прямо спросил я.

– Вероятно, моя всем известная склонность к поэзии, - Клодия грациозно повела плечами – тонкий шёлк натянулся, обрисовав её соски.

– Но если вы с братом были друзьями и сторонниками Диона, то почему же он не остановился в вашем доме? Там он был бы в безопасности, а вместо этого Дион кочевал от одного ненадёжного хозяина к другому, и в итоге встретился со своим убийцей.

– Дион не мог остаться в моём доме по той же причине, по которой ты, Гордиан, не можешь опустить полог этого шатра. Представь: мужчина и женщина, вдвоём. Репутация Диона в Сенате и так была весьма шаткой, не хватало ещё сплетни с сексуальной подоплёкой. Поселиться

у Публия он тоже не мог – пошли бы слухи о сговоре египетского смутьяна с римским баламутом. За известность, увы, приходится платить. Иногда приходится оставлять друзей на расстоянии протянутой руки, для их же собственной пользы.

– Ну хорошо. Значит, Дион был твоим другом – или союзником, или кем там ещё – и ты направила его ко мне за помощью. Мне пришлось отказать ему в ней. Через несколько часов он был мёртв. Вы с братом не очень-то заботились о его безопасности?

Губы Клодии сжались, глаза буквально впились в меня.

– Как и ты, - негромко сказала она. – А ведь ты знал его куда дольше, и твои обязательства перед ним были, как я понимаю, намного серьёзнее.

Я вздрогнул.

– Да, это так. Но даже если бы я согласился помочь Диону, то всё равно не успел бы спасти его. Когда я проснулся на следующее утро – и даже когда я заснул той ночью – он был уже убит.

– А если бы ты сказал ему «да»? Если бы ты решил со следующего утра взять на себя заботу о его безопасности и советовать ему, кому можно доверять и кого следует опасаться? В этом случае разве ты не чувствовал бы себя обязанным после гибели Диона отыскать его убийцу и предать суду?

– Возможно…

– А сейчас ты не чувствуешь за собой такого обязательства? Хотя бы ради старой дружбы? Я вижу, ты не можешь найти ответа.

– Но разве не ясно, кто стоял за убийством Диона?

– И кто же?

– Царь Птолемей, конечно.

– Разве сам Птолемей подсыпал яд в суп Диону в доме Лукцея? Разве сам он забрался в спальню Диона и заколол его?

– Нет, конечно. Это были посланные им люди.

– Вот именно. И разве ты не считаешь себя обязанным покарать этих людей, чтобы успокоить тень Диона?

– Асиций уже предстал перед судом за это дело…

– И негодяя оправдали! – глаза Клодии яростно сверкнули. – Должно быть, Немезида разочтётся с ним другим способом. Но есть ещё один человек, он виноват куда более Асиция – и его надо отдать в руки правосудия. Я хочу, чтобы ты, Гордиан, помог мне в этом.

Не было ни малейшего риска, что парни в реке услышат нас – и всё же я понизил голос:

– Если ты говоришь о Помпее…

– Помпей? Думаешь, я бы отправила тебя против Помпея? С таким же успехом можно выпустить на арену однорукого гладиатора против слона!
– Её смех словно ударил меня в лицо, как брошенная пригоршня песка. – Нет, Гордиан, то, о чём я прошу, довольно просто, и уж точно не выходит за пределы твоих возможностей. Сколько раз ты расследовал убийства? Сколько раз ты помогал адвокатам находить доказательства чьей-то вины или невиновности в таком преступлении? Я хочу от тебя только этого. Я не прошу свергнуть с престола царя или побороть великана. Просто помоги мне обрушить кару закона на голову того, кто собственноручно убил Диона. Помоги мне наказать убийцу, вонзившего свой кинжал в его грудь!

Я тяжело вздохнул и перевел взгляд на залитую солнечным светом реку.

– Почему ты колеблешься, Гордиан? За твои труды я, разумеется, заплачу тебе, причём щедро. Но я-то ожидала, что ты сразу ухватишься за эту возможность, из одного только уважения к Диону. Разве ты и сейчас не слышишь в ушах шёпот его тени, взывающий к отмщению? Однажды, когда Дион был жив, он попросил тебя о помощи…

– В последнее время, если происходит подобный случай – как, например, убийство – такими делами обычно занимается мой сын Экон. Он молод, сильнее и проворнее меня. В таких ситуациях эти качества бывают очень важны. Тонкий слух и зоркий глаз могут означать грань между жизнью и смертью.