Бросок Венеры
Шрифт:
Копоний вскинул брови:
– Ты знал Диона в Александрии?
– Недолго – и очень давно. Я был весьма юн. Моё обучение у Диона было чисто неофициальным.
Копоний сразу понял меня.
– Значит, ты был одним из тех юношей, слишком бедных, чтобы оплатить обучение, которые толпятся на ступенях, надеясь попасться на глаза какому-нибудь философу. «Бедняки от философии» - так их называл Дион.
– Что-то вроде этого.
– Ничего постыдного в таком поведении, разумеется, нет. Напротив, чем труднее путь к мудрости, тем больше чести приносит её достижение. А мои отношения с Дионом, полагаю, были более формальными, чем твои. К тому времени
– Твой брат не интересуется философией?
Он улыбнулся:
– Не особенно. Но им с Дионом удалось найти общие интересы. И я остался в стороне, когда они вдвоём отправились в Ракотис на поиски приключений, - Копоний многозначительно поднял бровь.
– Мне Дион никогда не казался искателем приключений.
– Тогда ты не знал Диона так, как знал его я, а тем более Гай.
– Что ты имеешь в виду?
– Дион был намного старше моего брата, но его аппетиты всё ещё оставались достаточно сильны. Он любил показывать Гаю то, что называл «тайнами Александрии».
– Срывай плоды, пока они не созрели, - пробормотал я.
– Что-что?
– Кто-то сказал мне эти слова – и тоже применительно к Диону.
– Спелость плода – вопрос вкуса. А что касается Диона, он предпочитал не срывать плоды, а сбивать их.
– Я не понимаю.
Кошачий взгляд Копония снова упёрся в меня.
– Кое-кто счёл бы особые пристрастия Диона пороком, признаком неустойчивости жизненных соков в его теле. Сам я никогда не потакал своей плоти. Я живу разумом, и такая жизнь представляется мне идеальной. С моим характером я часто испытываю соблазн осудить какие-то человеческие слабости, но не поддаюсь ему, особенно если речь идёт о моих друзьях. Не забывай: хотя по крови Дион был греком, его насквозь пропитал египетский дух. Подобные люди в большей степени принадлежат земле, чем мы, в них больше плотского, они грубее и примитивнее нас. Они проявляют снисходительность к вещам, совершенно нетерпимым для нас. С одной стороны, Дион имел ясный и логический ум, но при этом он мог в состоянии экстаза вообще забыть о разуме. И если он порой получал удовольствие от вещей, которые мы с тобой могли бы счесть жестокими или непристойными…
– Всё равно не понимаю.
Копоний пожал плечами.
– Да какая разница? Человек мёртв. От него осталось его философское учение и служение своей стране. Многим ли довелось получить такой прекрасный памятник на свою могилу?
Он встал и прошёлся по комнате, касаясь ладонью бюстов, стоящих у стены.
– Но ты пришёл сюда говорить не о жизни Диона, а о его смерти. Ты хочешь знать, как это произошло?
– Я знаю основные факты – да их, как ты верно заметил, все знают. Но самая чистая вода в ручье – у истока. Я хотел бы услышать от тебя или кого-нибудь из твоих домашних рассказ о событиях той ночи.
– Тогда сейчас припомню… - он остановился перед бюстом Александра. – В тот вечер я был здесь, в этом кабинете, когда Дион вернулся в дом. Я только что поужинал в одиночестве, и пришёл сюда, чтобы почитать. В коридоре хихикали несколько молоденьких рабынь. Я позвал их к
– А прежде он так не одевался?
– Вероятно, одевался – когда приходил и уходил из дома без моего ведома, вместе с тем маленьким галлусом, который постоянно навещал его. В этом доме Дион жил очень замкнуто. Он постоянно сидел в своей комнате, заперев дверь. Даже не ел вместе со мной. Когда он попросил у меня приюта, я надеялся на просвещённые беседы, какие мы вели в Александрии, надеялся, что за обедом мы будем обсуждать философские или политические вопросы. Его отчуждённость меня разочаровала, и, пожалуй, вызвала раздражение.
– Он был очень сильно испуган.
– Да, я это заметил. Поэтому я оставался чужим для него. Что ж, если ему хотелось целыми днями просиживать в своей комнате или выходить из дома тайком от меня – я слова не говорил. Знай я заранее, чем это кончится, наверное, предпринял бы какие-то шаги. Хотя не уверен.
– За Дионом шла охота. Ты, наверное, знал о грозящей ему опасности.
– Конечно. Поэтому я каждую ночь ставил сторожа у дверей. Но всё равно я и представить не мог, что кто-то ворвётся в мой дом и совершит подобное злодеяние. Это казалось невероятным.
– Ты мне покажешь, где эта невероятная вещь произошла?
Копоний повёл меня по длинному коридору в дальний конец дома.
– Сторож стоял в атриуме, в передней части дома. Когда убийцы проникли в комнату Диона, он не слышал этого. Сам я спал в соседней комнате и тоже ничего не слышал.
– А крик Диона?
– Если он и был, никто его не заметил.
– А ты бы услышал?
– Я ведь спал, но крик наверняка разбудил бы меня. Тут не очень толстые стены. В другие ночи мне случалось слышать… впрочем, неважно.
– Ты хотел что-то сказать?
– Вот эта комната, - Копоний открыл дверь и жестом пригласил меня войти.
Это была небольшая, скудно обставленная комната: ложе, кресло и несколько маленьких столиков. На полу лежал ковёр, из стен торчали крюки для одежды и светильников.
– Как сюда проникли убийцы? – спросил я.
– Через вон то окно позади ложа. Ставни наверняка были закрыты и заперты. Запор починили, но ты можешь посмотреть, где дерево треснуло, когда его выламывали.
– А старая задвижка была бронзовой, как этот?
– Это и есть та самая задвижка. Кузнец исправил её и снова приладил в другом месте.
– Задвижка по виду довольно крепкая. Вряд ли её можно было взломать бесшумно.
– Я думаю.
– И шум должен быть весьма громкий.
– Может быть, не такой уж громкий…
– Для чего? Возможно, для того, чтобы разбудить тебя в соседней комнате, или чтобы встревожить сторожа в атриуме. Но уж Дион-то, лежавший на этом ложе, должен был его услышать.
– Похоже на правду. Но ведь, как я сказал, никто не слышал его крика. Возможно, Дион спал очень крепко. Или же взлом вызвал меньше шума, чем ты думаешь.
– Мы могли бы окончательно разрешить этот вопрос, - сказал я. Разумеется, если ты позволишь мне.
– Ты имеешь в виду…
– Да.
Копоний пожал плечами:
– Действуй.
Я распахнул ставни и выбрался через окно во внутренний дворик, окружённый высокой стеной. Изнутри Копоний снова запер окно. Подёргав ставни, я понял, что для их взлома потребуется немалая сила. Я подобрал камень и с силой ударил по ставням. Они с треском распахнулись, задвижка пролетела через всю комнату и упала на ковёр.