Бросок Венеры

Сейлор Стивен

Указательный палец хозяйки поглаживал глиняную голову Аттиса.

– Но это ещё не самое интересное. Когда Луций решил послать Юбу и Лакона в Пицен, они вдруг предложили денег за свою свободу. Вообще-то мы давали им несколько монет каждый год, на праздник Сатурналий. Якобы они таким способом накопили столько серебра, сколько стоят сами.

– Такое и в самом деле могло произойти?

– Нет, конечно. Луций обвинил их в краже наших собственных денег.

– Так, может быть, это правда?

– Я что, похожа на хозяйку, которую могут обкрадывать рабы? – она казалась возмущённой. – Но

для Луция это было хоть какое-то объяснение, способное уберечь его от волнений. Он отобрал у них серебро и отправил на шахты, где рабы долго не живут. Тем всё и кончилось.

– А ты как думаешь, откуда у рабов могло быть серебро?

– Не притворяйся глупее, чем ты есть, - отрезала она. – Ты и сам понимаешь: кто-то подкупил их, чтобы отравить Диона. Скорее всего, это был только задаток: ведь дело они до конца не довели. Принадлежи этот дом мне, я бы пытала их, пока не доискалась правды. Но это рабы Луция.

– Рабы знают правду.

– Рабы знают что-то. Но теперь они далеко от Рима.

– И в любом случае они не могут свидетельствовать без разрешения владельца.

– А Луций такого разрешения никогда не даст.

– Кто же подкупил их? – пробормотал я. – Как бы это узнать?

– Это, я полагаю, твоя работа, - без обиняков заметила хозяйка. Она вернулась к столику, поставила фигурку Аттиса на место и взяла другую. Я встал рядом с ней, приглядываясь к статуэткам.

– Почему их так много? – спросил я. – И все одинаковые.

– Из-за большого празднества Матери, конечно. Это Аттис, её супруг. Статуэтки будут подарками.

– Никогда не слышал о таком обычае.

– Подарки распространяются только среди нас.

– Нас?

– Тебя это не касается.

Я протянул руку к одной из фигурок, но она с поразительной силой ухватила моё запястье.

– Тебя это не касается, - повторила хозяйка. Миг спустя она отпустила мою руку и хлопнула в ладоши. Подбежала девочка.

– Теперь ступай. Рабыня покажет выход.

Глава тринадцатая

Удобнее всего попасть в дом Тита Копония, где погиб Дион, было, вернувшись тем же путём, каким я сюда пришёл. Я вновь миновал бывшее жилище Марка Целия. Надпись, гласящая о продаже, никуда не делась, но похабный рисунок кто-то уже замазал краской. Да, прихвостней Клодия можно много в чём упрекнуть, но бездельниками их не назовёшь.

Тит Копоний сам встретил меня, и вскоре я уже сидел в его кабинете с чашей вина в руке. Если в кабинете Лукцея буквально всё напоминало о покорении Карфагена, то здесь повсеместно торжествовала Греция. На полках красовались чернофигурные сосуды, слишком древние и слишком драгоценные, чтобы ими можно было пользоваться. Вдоль стен на пьедесталах стояли статуи героев древности и бюсты прославленных мыслителей. Стеллаж был завален футлярами для свитков, на которых висели разноцветные ярлычки – я разобрал имена греческих драматургов и историков. Сама комната тоже не выбивалась из общего стиля: греческие кресла с высокими подлокотниками, греческий ковёр с геометрическим орнаментом. Все вещи были соразмерны и превосходно гармонировали друг с другом.

Копоний оказался рослым человеком, чьё продолговатое лицо с резкими чертами украшал

крупный нос. Даже сидя, хозяин дома распространял вокруг себя атмосферу значительности. Его вьющиеся волосы, тёмные посередине, но седые на висках, были коротко острижены. Одежда и манеры Копония не уступали изяществом кабинету, где мы сидели.

– Полагаю, тебя интересует Дион, - начал разговор Копоний.

– Почему ты так думаешь?

– Ну, Гордиан, я же знаю твою репутацию. А ещё я знаю, что сын Бестии обвинил Марка Целия в попытке отравить Диона. Поэтому, если ты приходишь в дом, где философ погиб, то догадаться о причине твоего визита нетрудно. Чего я не знаю – так это прислал ли тебя молодой Бестия для обвинения, или же Целий для своей защиты.

– На самом деле - ни один из них.

– Тогда это загадка.

– Но не для всех, - ответил я, подумав о жене Лукцея. – Если я ищу истину – так ли важно, кто мне это поручил?

– Большинство людей даже в поисках истины имеют какой-то личный мотив. Месть, безопасность, власть…

– Правосудие. Для Диона.

Копоний поставил свою чашу на стол и сложил руки на коленях.

– Как-нибудь, когда у меня будет побольше времени, нам с тобой стоит побеседовать о слове «правосудие» - увидим, найдём ли мы ему определение, которое устроит нас обоих. Пока же я удовлетворюсь таким: ты имеешь в виду, что ищешь истину ради изобличения убийцы Диона. Цель вполне понятная, но не думаю, что смогу помочь тебе в этом.

– Почему?

– Я не могу сказать тебе то, чего не знаю.

– Возможно, ты знаешь больше, чем думаешь сам.

– Ещё одна загадка, Гордиан?

– Жизнь полна загадок.

Копоний вперил в меня пристальный взгляд.

– Как я понимаю, обвинения против Целия включают в себя нападения на египетское посольство и попытку отравления Диона в доме Лукцея. О том, что произошло под моей крышей, там не говорится.

– Формально так оно и есть. Но обвинение намерено сосредоточиться на попытке отравления, и трагедия в твоём доме будет использована как дополнительная деталь.

– Значит, ты и в самом деле работаешь на обвинение, - по лицу Копония скользнула лёгкая улыбка. – Не пойми меня неправильно. Если ты пришёл сюда задавать вопросы, я ничего не имею против. Я уже прошёл через всё это во время суда над Асицием. Я сообщил обеим сторонам всё, что знал – но ни одной из них это не пригодилось. Очевидно по крайней мере одно: убийцы не оставили никаких улик. Против Асиция не было доказательств, одни только слухи. Да, все знают, что он имел касательство к этому делу – так же, как все знают, что за этим стоит царь Птолемей. Но доказательств предъявлено не было, и в моём доме ты их не найдёшь.

– И всё же я хотел бы знать о том, что здесь произошло.

Копоний отхлебнул вина и снова уставил на меня взгляд своих кошачьих глаз.

– Я был знаком с Дионом в Александрии, - сказал он наконец. – Несколько лет назад мы с братом провели там какое-то время. Гай, человек практического склада, изучал рынок зерна. Ну а меня влекли к себе ступени храма Сераписа, где философы дискутируют об истине, справедливости, тайнах мироздания. Там я и встретил Диона.

– Я встретил его там же, - отозвался я.